В последней фразе герцога скользнул затаенный смех. Он потянулся к бокалу, который прежде оставил на столике, сделал глоток, и продолжил:
— Далее, если в результате наших отношений родятся дети, на что лично я очень рассчитываю и надеюсь, то я признаю их и дам им свою фамилию. Это даже не обсуждается. Помимо этого они получат образование, полагающееся людям их происхождения. Это основное. Прочие мелочи сможешь сама прочитать в договоре. Теперь переходим к твоим правам и обязанностям.
Тегрей вновь промочил горло, не сводя с меня внимательного изучающего взгляда.
— От тебя я потребую только одного, — произнес он. — Верности, Альберта. Если я узнаю, что ты изменила мне, то… О, даже полученные деньги не спасут тебя от полнейшего разорения в кратчайший срок. Тогда и только тогда я вышвырну тебя на улицу без всякой жалости к твоей дальнейшей судьбе. А так… Твоей главной обязанностью будет скрашивать мое существование и быть рядом со мной тогда, когда мне это необходимо. Ты должна сопровождать меня на всех приемах, куда я буду приглашен. Я успел убедиться в том, что ты умная девочка, поэтому я разрешаю тебе высказывать свое мнение во всех случаях, если прежде не прикажу помалкивать. И даже гарантирую, что прислушаюсь к тебе, а если нет — то аргументирую свой отказ. Но из-за некоторых аспектов наших взаимоотношений тебе придется дать клятву, что все мои мысли, которые ты вольно или невольно услышишь, не станут достоянием общественности. Другими словами, тебе придется дать клятву молчания, дорогая моя.
— Молчания? — язвительно переспросила я. — Как-то не вяжется это с твоим милостивым разрешением участвовать мне в обсуждениях.
— Что? — с некоторым недоумением переспросил Тегрей. Но тут же понимающе усмехнулся: — О, ты неправильно меня поняла. Я не имею в виду то варварство, что сотворил Томас со своими слугами. Как-то это слишком жестоко: заставить тебя онеметь. Тем более мне нравится твой голос. Ты просто не сможешь ни с кем поговорить обо мне. Даже с матерью по душам не поболтаешь. Любая попытка ответить на самый невинный вопрос, неважно, о чем именно — о моем характере, привычках или планах, да даже о том, какую руку я подкладываю себе под щеку, когда сплю, — закончится весьма болезненно для тебя. Но не смертельно.
И опять Тегрей сделал паузу, видимо, ожидая, что я что-нибудь скажу.