Движения стали резкими, быстрыми, уверенными. Аля причмокивала. С ускорением начала работать рукой. Как же здорово у неё получается. Мне хотелось большего. С одной стороны, хотелось немедленно брызнуть ей в ротик и получить долгожданный кайф, а с другой — растянуть удовольствие. Ибо я не знаю, что нас ждёт завтра. Может, вообще ей не понравится и она никогда не захочет сделать это снова.
Я решил терпеть до последнего. Сдерживался, как могу. Хоть кулаками себя гати. Но как же это немилосердно сложно!
— Жируха. Грязная вонючая пизда. С курчавой волоснёй. Два жирных целлюлитных жиртреста. Они трахают друг друга пальцами в зад и…
— Макс. Что ты там бормочешь?
Зайка отстранилась, но я схватил её за волосы и снова насадил влажным ротиком на до жути окаменевший, пылающий жаром стояк.
— Не останавливайся, Дюймовочка. Соси. Бля, прости. Это я так отвлекаюсь, чтобы не обкончаться за секунду. Ты удивительная. Ты какая-то неземная. Не думал, что мне будет НАСТОЛЬКО адски хорошо.
Хихикнула и продолжила работать одновременно язычком и рукой. Сначала её движения были осторожными, несколько скованными. Но сейчас моя старательная смелая кошечка вошла во вкус.
Зря. Можно ведь было растянуть удовольствие. Но своим пожеланием поиграть с яичками я всё испортил.
— Чёёёрт, малыш, я сейчас кончу.
Не успел договорить. Лопнул. Запульсировал в тесном горлышке до темноты в глазах, до неописуемой дрожи во всём теле и разноцветных всполохов перед глазами, как сраный подросток, который только что получил свой первый в жизни оргазм.
ОТРЫВОК 5
Она раскачивалась надо мной, запертая в ржавой клетке, а я там, внизу, отнимал чьи-то жизни точными ударами кулаков. Будто кувалдой. Я бил каждого противника без капли жалости. Нет, они мне не друзья, но и не враги. Они вряд ли дерутся здесь добровольно. Они — мой билет на свободу. Они — спасение для моей девочки.
Я умру за неё. Но не сегодня. Потому что я должен её спасти.
Каждый раз, когда мой противник получал нокдаун, я поднимал голову вверх и смотрел на свою девочку. Она видела моё лицо, всё в синяках, опухшее, в крови и, прижав ладошки к губам, рыдала.
— Не бойся, маленькая, — шептал, а она читала по губам. — Я. Тебя. Спасу.
Последняя битва, я немного дрожал. В глазах — кровь, а в ушах шум и гам. Я как бешеный пёс, зверюга я, нелюдь, не мог ни на миг выдохнуть с облегчением. Злость кипела, как магма в венах, меня вывели из себя, как будто плюнули мне в лицо. Теперь я не знал покоя. Меня трясло и колотило от гнева. Я не человек. Я танк для убийств, который видел своего последнего противника и пер на него, выдувая пар из ноздрей, стирая в пыль на своем пути всех и вся.