– Вот! – Миха махнул рукой, показывая на особняк. – Дом купцов по кожевенной линии Брусницыных. Только кто ж тебя туда проведёт? Время уже позднее.
– Да вызывался один…
Я оглядывалась по сторонам, но вокруг было пусто и тихо, да туман заполнял окрестности, будто последовав за нами из Аллеи Славы.
– Может, вернёмся? – спросил Миха. – А завтра днём я договорюсь об экскурсии.
И меня снова охватило ощущение судьбоносности этого мгновения, сочившееся из каждого миллиметра существующей реальности.
– Ну…
Я уже готова была согласиться, когда у нас за спиной прозвучало вкрадчивое:
– Добрый вечер!
– Добрый!
Мы с Михой синхронно, словно пара фигуристов на выступлении, обернулись на звук. Перед нами, вырастая из сизо-алого марева, предстал мой разноглазый незнакомец.
– Ян Туманов, – представился он, протягивая Михе руку. – В сети – Ахриман.
– Михаил Чарский. Не в сети.
Миха взглянул на него недоверчиво, словно хотел спросить: «Ахри…Кто?» А я рассмеялась. Ну надо же! Ахриман! Сбежавшее из Древнего Ирана верховное злое божество, сильно отощавшее на местных харчах, пристаёт к начинающей акуле пера и её не менее тощему оруженосцу! А, впрочем… Тут мне неожиданно вспомнились хлёсткие критические статьи на мои опусы, подписанные «Ахриман», и я подозрительно взглянула на разноглазого. Как это у Пушкина: «Румяный критик мой, насмешник…» Не толстопузый, правда, наоборот даже, но почему-то решивший вдохновить меня на новую статью. Да ведь он не знает, что я и Радда Вор – один и тот же человек! Янус-Ахриманус… Всё это вихрем пронеслось у меня в голове, а вслух я сказала следующее:
– А каким образом, мосье Ахриман, вы планируете провести нас в особняк? Или это всё была шутка?
– Не. Я здесь сторожем подрабатываю, – пояснил разноглазый, умильно улыбаясь в ответ. – Ночным.
И мне сразу подумалось: «Врёт, собака страшная!», но попасть в особняк очень хотелось, да и Миха был рядом, поэтому я смело сказала:
–Тогда приступим?
– Не боитесь?
Я прямо закипела от возмущения, а Миха едва слышно шепнул мне на ухо:
– Может, вернёмся? Мутный он какой-то.
Умом я понимала, что он прав, мой рассудительный Миха, но моя гордость, задетая дерзким вопросом и подогреваемая жаждой приключений, взяла верх.
– Не боимся!
Разноглазый кивнул и поманил нас за собой, направившись к особняку. Вокруг уже начали загораться редкие фонари, тусклые, словно осколки луны, разбившейся о черноту ночной тверди, медленно надвигавшейся на город, как створки «железной девы» с шипами страха внутри. Сизо-алое марево постепенно стало приобретать чёрно-фиолетовый оттенок. Наш спутник шёл впереди, не оглядываясь, и у меня создавалось впечатление, будто он движется, перетекая из шага в шаг, как лёгкий дымок или туман. В особняк мы зашли через заводскую проходную (рядом с домом раньше был кожевенный завод), потому что главный вход был по каким-то причинам заколочен – возможно, для реставрации.