Я грустно вздохнула.
— Знаю, — передернув плечами, заявила Лала. — Магия под запретом. Я только не понимаю — почему. Вот в северном королевстве…
— Это северное королевство, — тут же перебила ее старшая сестра. — Там все иначе.
Я беззвучно вздохнула вновь.
Да, все иначе. На севере, в Дарниге, магия не под запретом, как у нас и в почти всех королевствах. У нас и рассказывать о волшебстве нельзя, но даже мы, живущие не в столице, иногда слышали сплетни о том, что в северном королевстве, которое больше всех остальных вместе взятых, у власти не просто король, а король-маг. Это и пугало, и интриговало. Если бы смогла, я бы рассказала сестрам сказку про этот загадочный край, а так приходилось слушать очередную волшебную версию нашей собственной жизни.
Мы на самом деле были принцессами и дочерьми советника короля, вот только на этом сходство с историями Лэсс заканчивалось. Наш дорогой дядюшка-король не завидовал брату, он и сам был невероятно одарен и умом, и красотой. Женился наш правитель хоть по договору, но свою жену любил безмерно, а она отвечала ему взаимностью. И вообще была невероятно доброй женщиной. В любой сказке наша тетя-королева непременно звалась бы доброй. А вот настоящей злюкой оказалась наша собственная мать, хотя тут сказочные понятия черного и белого были неприемлемы. Просто наша мама, дочь графа, оказалась не готова к роли жены и матери.
Я помнила ее довольно хорошо, а вот Лала — не знала вовсе. Сразу после рождения младшей сестры мать потребовала, чтобы нас услали в какую-нибудь деревню под предлогом чистого воздуха и парного молока. Именно эту версию знала Лала. Мы же с Лэссией помнили невероятно красивую светловолосую женщину, которой хотелось блистать на балах, флиртовать с кавалерами и вить веревки из супруга. Дети же не давали матери забыть, что ей уже не семнадцать.
О том, что отец нашу мать совершенно не любит, мы тоже знали. Как знали и то, что родители постоянно ссорятся из-за частых измен матери. Лишь в самый последний вечер перед тем, как нас увезли из дворца, мы узнали, что мать все эти годы любила не отца, а его старшего брата, нашего дядю-короля, и даже мечтала выйти за него замуж.
Уже здесь, в небольшом поместье вдали от столицы, через год после приезда мы услышали о том, что маму обвинили в государственной измене — она пыталась отравить собственного мужа и королеву. Королева выжила, а вот отец погрузился в забытье. Нашу мать не казнили, но отправили в обитель под неусыпный надзор, где она и находилась по сию пору. Отец же так и не оправился от яда, долго болел, а потом тихо умер, так и не очнувшись.