— Я так соскучился по тебе, милая, — с чарующей теплотой проговорил Руас, и сердце Ниары невольно дрогнуло. — Я попал в такую страшную бурю, какой не бывало, наверно, от начала времен. Ни зги не было видно. Я так боялся заблудиться, погибнуть в бушующем мраке, но мысль о тебе придавала мне сил и я смог найти путь. На пороге бездны я впервые понял, как много ты для меня значишь… Прости, если я бывал несправедлив, равнодушен или груб. Обещаю, теперь всё будет иначе…
Удивительные слова, каких она никогда прежде не слышала от Руаса, вкупе с ласковыми бережными касаниями и нежными поцелуями топили лед, что давно сковал сердце Ниары, и она безрассудно верила этому мужчине.
Что-то ярко полыхнуло в очаге, и в покоях, в том числе и за плотным пологом кровати, стало гораздо светлее. Теперь Ниара могла лучше разглядеть лицо мужа, склонившегося над ней. Это был он и в то же время будто не он. Он никогда не смотрел на нее так, он никогда не касался ее так. Его мужественное лицо никогда не казалось ей особенно красивым, но сейчас она не могла налюбоваться. Его черты и будто не его. Будто чьи-то другие угадываются за ними, но чьи — Ниара и не сказала бы. Чертовщина какая-то! Наверно, засиделась допоздна, вот и мерещится ей всякое. Но нет, спать не хотелось совсем, всё воспринималось четко и ясно, как никогда.
— Я подарю тебе полет над бездной, я покажу тебе блеск предвечных звезд…
Да ей и не надо так много! Слушать удивительные речи Руаса, вдыхать его запах, всем телом впитывать нежность его рук, быть с ним рядом, и чтобы эта ночь никогда не кончалась!
Ниара и не знала, что целоваться так сладко, что мужские ласки могут быть так приятны и упоительны. Руас неторопливо гладил ее по волосам, по плечам, осыпал воздушными поцелуями лицо и шею. Ниара неумело пыталась ответить. Не было ни страха, ни стыда, одна только нежность.
Когда руки его опустились на округлую грудь, еще скрытую тканью рубашки, чуть сдавленный стон, восхищенный, удивленный, трепетный, сорвался с губ ее. Ловкие пальцы меж тем развязали шнуровку, коснулись обнаженной кожи… И ведь он же не остановится на этом?!
О нет! Она чувствовала бедром его возбуждение, и впервые ее не пугало это. Она слышала его шумное прерывистое дыхание, и впервые не чувствовала отвращения, напротив, это дыхание, полное желания и страсти, казалось ей самой прекрасной музыкой на свете.