Например, Алиэция Герраскон, первая красавица Академии, демонстративно делала вид, будто меня не существует. На любое обращение, она морщила аккуратный носик, оглядывалась по сторонам и спрашивала: “Вы не слышали? Кажется, какая-то мошка жужжит”. Матильда Прискар, верная подружка Алиэции, не слишком привлекательная девица с мелкими, как у мыши, чертами лица, в ответ на это закатывала глаза и изображала обморок. Деррион Бигстар, рыжий нескладный дылда, чем-то похожий на лошадь, постоянно отпускал скарбезные шуточки, над которыми покатывалась вся группа, срывая занятия. Боббилтон Аккстен, крупный увалень, известный не столько своими способностями, сколько отцом - министром финансов, каждый раз долго поднимался с места, не спеша разглаживал манжеты и, невыносимо медленно растягивая слова, отвечал на вопросы. Братья-близнецы Аристаль и Астерон Вир-Эккеты обожали глупые розыгрыши типа левитирующей тряпки или кнопки на стуле. Шоэртон Ак’Эгертон, признанный первый парень Академии, скромно считал, будто женщины существуют лишь для того, чтобы обожать его, поэтому искренне недоумевал, отчего я до сих пор не смотрю на него влюбленными глазами. В начале года он пытался произвести на меня впечатление фразами типа: “Эй, малышка, классно выглядишь”, но после того, как они не возымели эффекта, он взял за правило на каждом занятии испепелять меня своим самым магнетическим взглядом.
Вот в таких веселых условиях приходилось работать. Но и я не вчера родилась, меня подобными штуками не сильно-то и проймешь. Обидно, конечно, но, спасибо незабвенной хельде Жорренте, в свое время она недаром положила столько сил, чтобы выдрессировать меня держать лицо при любых обстоятельствах. Поэтому мои дорогие ученики на все свои выкрутасы получали в ответ полнейшую невозмутимость. Я выдержала полгода нашего знакомства, выдержу еще столько же, а потом мы расстанемся навсегда. На следующий год, правда, придут новые восьмушки, но то будет совсем другая история. А может, ректор придумает еще одну экспериментальную программу, где не будет места изощренной пытке для скромной преподавательницы теоретической магии.
Кроме ужасной третьей пары день протекал спокойно и можно сказать приятно. Уже во время обеда я сдалась и пообещала Лине пойти на вечеринку, и остаток рабочего дня мы провели за обсуждением будущего развлечения. Я по обыкновению источала скептицизм и сомнения, в то время как Лина приводила все новые и новые аргументы в пользу подобного времяпрепровождения. Особенно ее вдохновляла возможность оказаться среди самых сливок общества практически на равных, без этого вечного ощущения собственной ущербности и недостойности, которую против воли испытываешь в присутствии аристократов. Лина вовсе не была ослеплена блеском богатой жизни и не мечтала найти себе состоятельного мужа. Для этого она была слишком разумна и трезво оценивала собственные перспективы девушки, которая не могла похвастаться ни благородным происхождением, ни наличием сильного дара, ни ослепительной красотой, ни даже более или менее известным дальним родственником. Ее манили приключения, новые ощущения, возможность прикоснуться к чему-то недоступному, запретному. Обладай Лина хоть на единицу большим даром, ноги бы ее не было на теоретическом факультете. Мне кажется, если бы ей представилась возможность выбирать, Лина стала бы путешественницей или археологом, или выбрала другую профессию, непременно связанную с постоянными приключениями. Но, увы, ей приходилось довольствоваться лишь мечтами и мелкими возможностями разнообразить свою жизнь вроде предстоящей вечеринки.