– Семьи бывают разные, Най, и это нормально, – тихо проговорила я. – Не обязательно, чтобы были и папа, и мама, и дети. Самое главное – любить друг друга. Вот мы с тобой – разве мы не семья?
– Семья, – решительно подтвердила дочь. Я кивнула с улыбкой. – А бабушка и дедушка тоже наша семья?
– Конечно, Най.
– И Папа тоже.
Я вздохнула. Нет, положительно, смена воспитателей в детской комнате – пусть даже временная – должна пойти дочери только на пользу.
– Я хочу найти нам настоящего папу, – Най упрямо нахмурила брови. – Хорошего. Красивого. Доброго. Чтобы с ним всегда было весело, и ты чаще улыбалась.
Решив не развивать опасную тему, я молча указала на лежащую в чемодане куклу.
– Вот, видишь, Папа там, куда ты его положила. Мы и так берем его с собой, так что никакого другого искать не надо. Этот нам вполне подходит. Обещаю, что не буду тайком его выкладывать.
Най просияла.
– Люблю тебя, мамочка!
***
– Извините, извините, пропустите! Можно пройти?
Дородная дьесса пробиралась по узкому коридору вагона словно маголедокол, рассекающий залив, толкая перед собой не менее объемный чемодан. Я посторонилась, пропуская пассажирку вперед, краем глаза поймав мелькнувший у купе проводника красный бант Най.
Поезд Хелльфаст-Венло-Риборг ехал уже шесть часов, а неутомимое любопытство дочери не иссякало ни на минуту. Сперва ее заинтересовал вид зимнего леса за окном, потом – горка цветных леденцов в плетеной корзинке, предложенных пассажирам в качестве небольшого подарка по случаю приближающегося дня Зимнего солнцестояния, после – удобна ли для кукол багажная полка, а сейчас юная дьесса Саркеннен вознамерилась во что бы то ни стало разобраться в устройстве магопаровоза. Устав отвечать на бесконечные вопросы и жестко остановив две попытки открыть тяжелое окно, чтобы посмотреть на колеса, я попросила о помощи некстати подвернувшегося проводника. На мое счастье, молодой дьес воспринял интерес Най с энтузиазмом и согласился показать малышке локомотив. С тех пор в купе стало относительно тихо и спокойно – конечно, если не считать ругани соседей за стенкой, скрипа колес, мельтешения темных сосен за окном и остановок на каждом полустанке, сопровождающихся хлопаньем дверей и грохотом чемоданов радостных пассажиров, торопящихся вернуться домой к праздникам. Что, если подумать, раздражало даже сильнее бесконечных «почемучек» Наайты.