– Ты там такой хорошенькой получилась. Мы с Женькой смеялись от твоего вступления: «Если я больше не выйду в эфир, то значит, что я пострадала в борьбе за экологию», – удачно сымитировав её интонацию, продекламировала подруга, но потом осеклась и замолчала.
– И экологию сберегла, и народ повеселила, – беззлобно усмехнулась Быстрова, давая понять, что её не трогает тот факт, что она стала объектом шуток.
– Замри, – скомандовала вдруг Света, пододвинулась ближе и, ухватив за подбородок, повернула её лицо к лампе. – Не устану делать комплименты твоим губам. Яркие, с четким контуром, в общем, мечта любого художника-портретиста или скульптора. Вот так же надуешь свои «варенички» перед Румяновым, и он точно тебе всё простит.
– Ты мне зубы не заговаривай и не буди аппетит вкусными ассоциациями, лучше скажи, будет ли у тебя хорошенькое платье для такого значимого события?
– Конечно, будет, у меня до декрета были поводы пощеголять, ты же знаешь, – с грустью в голосе проговорила Травкина, но тут же стряхнула недавние воспоминания, чтобы энергично приняться за дело.
Она повела Алину в спальню, мастерски лавируя через разбросанные на ковре игрушки, прошмыгнула к шкафу и распахнула его, устремив внимательный взгляд на содержимое. После некоторых размышлений Света принялась со скрипом передвигать плечики по деревянному рельсу, что-то бубня себе под нос. Алина предпочла не вмешиваться в процесс, а терпеливо затаилась в ожидании примерки.
– Вот оно! Такой цвет и фасон сделает акцент на твоих изящных ключицах. Как знать, вдруг какой-нибудь холостой бизнесмен заприметит милую журналистку в шикарном «золоте», – пропела Травкина, предъявив на вытянутых руках предмет своего восхищения.
Увидев волшебные переливы ткани, Быстрова обомлела, а воображение тут же нарисовало красочную картинку, как она стоит в зале ресторана в этом платье, с французской косой на плече и выразительном макияже на глазах. Вот она призывно приопускает ресницы, поглаживает длинную ножку фужера с шампанским и… внезапно чувствует вонзающиеся иголки любопытного взгляда, устремленного на её голую спину…
– Алинка, очнись, моя дорогая модница, – насмешливо позвала её Света, обрывая игру в коварную соблазнительницу и вытаскивая из сладкого омута девичьих грез.
– Светочка, ты моя спасительница, – воскликнула она. – Не уверена, что Румянов поймет меня и простит, но шанс встретить своего «журавля» у меня теперь определенно есть.