— А что же это по-твоему? — ухмыльнулся Штольский. — Этот Медовников - такой центровой расфуфыренный петух в пёстром шарфике и блестящей рубахе, как бы случайно расстёгнутой до пупа, расхаживает там весь надушенный среди цыпочек, старательно малюющих что-то на мольбертиках, — он картинно выкидывал по очереди руки с растопыренными пальцами, создавая обстановку, — то к одной в палитрочку залезет и мазнёт там что-то, приобняв невзначай, — Штольский подвигал бровями, — то другой шепнёт как бы по секрету: «Вы, милочка, грязцы сюда добавьте, грязцы… а теперь небочко поправьте-ка»… и похлопает где придётся… — Штольский опять многозначительно подвигал бровями, глядя на Льва.
Тот засмеялся над Штольским, пародирующим художника.
— И ты не против?.. Курятника…
— Я?! Как же всё примитивно! Лёва, не разочаровывай меня!..
— Ну правда…
— Да пусть разогреет… Мне же лучше… Он – молодец! Я почти его поклонник и фанат. Я бы и сам так устроился, если бы хоть что-то рисовать умел. Ты не поверишь, но они ему за это ещё и деньги платят!
Штольский многозначительно посмотрел на Льва, и они оба рассмеялись.
— У тебя сегодня тренировка есть? — спросил Штольский. — Ты не опаздываешь?
— Да, позже…
— Пойдём со мной к Тимофееву зайдём, я сумку закину, а то я его один на один плохо переношу, — поморщился Штольский.
Они завернули на другую улицу и прошли привычным для Штольского маршрутом к Аниному дому. Дверь открыл высокий плечистый парень. Взгляд глубоко посаженных серых глаз обдавал холодком.
— Александр Вениаминыч, — деланно расшаркался Штольский, не то издеваясь, не то побаиваясь его, — примите! — он выставил перед собой Анину сумку.
Тимофеев усмехнулся, глядя на Штольского как на придурка, вздохнул и забрал у него сумку сестры.
— О, Лев… здорóво! — Тимофеев протянул руку и Лев пожал её. — Зайдёте? — пригласил он обоих, глядя на Льва.
Тот посмотрел на друга. Гена уклончиво ответил:
— Если Аня позвонит, я сегодня ещё зайду, — при этом он разглядывал стену около квартиры.
— Ну это ты к Анютке зайдёшь, а сейчас ко мне, — он махнул им головой в сторону открытой двери, по его голосу и внешности трудно было понять, что ему нужно и способен ли он звать в гости с дружескими намерениями.