Я кивнула.
– Вот именно. Эта стерва Клондин уже ликует и подсчитывает денежки. Не дождется!
Мама едва заметно поморщилась, стоило мне упомянуть Клондин. Не знаю, что вызвало у нее большую досаду: имя дядюшкиной вдовы или же то определение, которым я ее наградила. Мне всегда внушалось, что хорошо воспитанные юные нейры не сквернословят, но у меня по всем вопросам имелось собственное мнение. Вот и мой выбор профессии маму не порадовал, но отговаривать она не стала, за что я была ей признательна. Кстати, о профессии…
– Демоны раздери, совсем забыла! Надо заскочить в редакцию, Джейк собирался дать мне задание. Как не вовремя!
Мама слабо улыбнулась.
– Опять куда-то отправляешься?
– Скорее всего, пока еще толком ничего не знаю. И вот как искать мужа в такой ситуации?
– О, дорогая, найти будущего супруга можно там, где никак не рассчитываешь его встретить! Но, – она подалась ко мне, накрыла ладонью мою руку, – ты сама чего хочешь?
– Чтобы деньги Фаррелов не достались этой мерзкой особе, – ответила я с некоторым удивлением.
Мама ведь слушала меня внимательно, очень внимательно, ни разу не перебила, так что за нелепый вопрос?
Она покачала головой.
– Это то, чего ты не хочешь, дорогая. Но вот чего ты желаешь по-настоящему? Помнится, не столь давно ты заверяла меня, что семья – вовсе не твое призвание, куда сильнее тебя привлекает возможность узнавать нечто новое и обнаруживать сокрытое, не так ли? Мы с Марселем не одобряли твое желание жить отдельно, но и не препятствовали, если помнишь.
Марсель – второй мамин муж, милейший человек. Мы отлично поладили, правда-правда. Он заботился о маме и не лез в мою жизнь, а я это ценила. И его сыновьями вполне подружилась, насколько возможна дружба между двадцатитрехлетней самостоятельной женщиной, журналисткой популярного издания, и пятнадцатилетними оболтусами. Впрочем, я не совсем справедлива: оболтусом мог бы именоваться Филипп, младший. На целых полчаса младший, да, как с гордостью заявил мне он сам. Старший, Фрасуа, паренек спокойный и рассудительный, отчего-то никогда не мог отказать брату и всегда шел у него на поводу. Вот и влипали юнцы в неприятности вдвоем.
– Ну, – не понимая, куда мама клонит, неуверенно протянула я, – с тех пор ничего не изменилось. Вроде бы.
– Журналистика и никакой семейной жизни?