Ошибся он. В узкую щель между тканевыми стенами протиснулось жёлто-чёрное тельце, воинственно потрясло брюшком, показав острое жало, и зло уставилось маленькими глазками на беглеца. Насекомое расправило прозрачные крылья и как стрела устремилось в атаку.
— Ах ты ж… Отвяжись от меня, настырная тварь! — выругался стихийник, уворачиваясь и судорожно отмахиваясь руками. Отыскивая, чем бы её прихлопнуть, сорвал застилающее прилавок покрывало и принялся беспорядочно лупить им по воздуху. В запале упустил из виду осу и замер, прислушиваясь и оглядываясь.
Развоплотил? Взглянул под ноги, надеясь увидеть самоцвет, и вскрикнул, когда кожу обожгло словно огнём. Рука хлопнула по плечу прежде, чем ледяная ипостась, реагируя на опасность, взяла верх. Вот только смысла это уже не имело — яд янтарной капелькой, вмороженной в сверкающую глыбу, медленно её разъедал.
— Цапнула-таки! — зашипел пострадавший, вновь став мужчиной. Поморщился от разливающейся в плече боли. Поднял с земляного пола топаз размером с кедровый орешек. Покрутил в пальцах, убеждаясь, что стихия осы необратимо изменилась, став неживой природой. И не задумываясь сунул дорого доставшийся ему трофей в поясной кошель.
Тоскливо оглядел ненадёжное убежище, потому что тревожащий гул по-прежнему наполнял пространство за стенами палатки. Гневное гудение становилось громче. Выходить было небезопасно, и, наверное, стихийник бы затаился, отсиделся, выждал время. Вот только та, первая, оса оказалась не единственной догадавшейся, где сыскать врага. А может, просто враждебная ледяная ипостась, в которую стихийник обращался, приманила насекомых. Сохраняй он человеческий облик, они могли его и не найти.
Одновременно дюжина крылатых убийц пролезла сразу с нескольких сторон. И снова взметнулось покрывало над головой, и снова юркие создания бесстрашно закружились, уворачиваясь и атакуя. Укус… Второй… Новые осы, стремящиеся присоединиться к собратьям…
Ничего не соображая, в шоке от боли, в панике несчастный бросился наружу, не замечая преграждающий ему путь полог. Бежал, не разбирая дороги, сопровождаемый преследующим его роем, а за спиной стихийника развевалась сорванная с каркаса плотная ткань. Ноги заплетались, не раз он оступился, наконец запнулся о булыжник и рухнул на колени. И рад был бы сменить воплощение, да только яд мешал трансформации в стихию, блокируя её.