— Пусть уж они там сами побалагурят, — продолжала Марья, — незачем нам простым в господские дела лезть.
* * *
— Не похожа ты на крепостную девку, — подув на налитый в блюдечко чай, Марья прикусила кусочек сахара и с прихлёбом отпила, — но и на настоящую барышню тоже не похожа... Ты того... Греешь, поди, своему барину-то вечерами постельку?
— Да вы чего? — аж опешила я. — Нет ничего между мною и барином такого!
— Хороший, выходит, у тебя барин, добрый... Только тебе от такого настоящего добра не будет. Всяк сверчок знай свой шесток! Воспитал вот он тебя, и ты вроде как и не сенная девка уже, да только и не барышня совсем... Замуж за мужика ты сама не пойдёшь, разве что силой отдадут, а кто из благородных... так только в содержанки и возьмёт. Негоже оно так!
Промолчав, я подняла свою чашечку и сделала маленький глоточек, и по привычке аккуратно поставила её на блюдечко.
— Вот значит как, по-барски... — сокрушённо вздохнула Марья. — По-простому то, уже и не умеешь... Ты того, коль барин добрый, то проси, чтоб вольную дал, слезливо так проси! Умоляй! В ноги пади! С барином-то всякое приключиться может... Вдруг лихие кони понесут, аль смертоубийство какое! Так новый барин приедет и не таким добреньким сказаться может, снова в сени погонит. Сгинешь ведь ты тогда, аль руки на себя наложишь! Сколько я такого перевидала! Ой-ой! — нравоучительно покачала она головой.
— Это почему же? — не выдержала я. — По-всякому люди живут и не такое выдерживают...
— Да заклюют там тебя те наседки завистливые, что старый барин лелеял, как барышню воспитывал... Не дадут житья!
— Ну, положим, я кому хошь отпор дам!
— А ещё сам барин глумиться станет, прикажет плетьми сечь, коль с ним не ляжешь... Да знаешь ты всё это, поди, и не хуже меня!
— Читала... — склонила я голову. — Только мой барин совсем не старый ещё, да и не больной, вроде, вовсе... Да и вольную мне обещал выписать, сразу, как только в поместье вернёмся...
— Ага, дождёшься ты этого от них! Горазды только-то и обещать! А как девку обрюхатят, так сразу за мужика отдают, а он её, за то, что порченной оказалась — кнутом да голой по деревне гонять! А барин-то и не видит вовсе, с другой куролесит!
— Ой, не пугайте! — подняла я на неё глаза. — Справлюсь уж как-нибудь...
— Ладно, девка, спать пора. Что-то мы и так долго засиделись? Я на лавку уж прилягу, а ты в постель ложись, привыкла ведь, поди, на мягком-то спать.