Александр Петрович опустил голову не в силах вынести Васькин взгляд и пробормотал то, что никогда жене не говорил:
- Потому что я люблю тебя до безумия.
Он мог бы еще много чего сказать, но не успел, Васька ахнула и буквально вжалась в него, стиснув руками как стальным обручем.
- Родной мой, - прошептала женщина.
Они не спали всю ночь, забывшись только на рассвете. Шурка бережно держал в объятиях свою Ваську, а Васька, словно и не было пятнадцати лет совместной жизни, льнула к нему, жарко шепча всякие милые глупости. Они потом и к завтраку вышли, не размыкая рук, и подавальщица, забыв про свои обязанности, восхищенно смотрела на Ваську, которая заспанная с опухшими глазами и губами, нечесаная, в криво застегнутом халатике была, тем не менее, дивно хороша.
Иван и Фенечка с удивлением смотрели на старших товарищей (Васька тоже считалась старшим товарищем), даже не пытаясь понять, что могло привести их в такое состояние. И Иван и Фенечка прекрасно были осведомлены о взаимоотношениях в семье Васьки и Александра Петровича. Фенечка, любуясь подругой, постоянно ставила эти взаимоотношения Ивану в пример. Первое время Иван действительно слушался жену, потом стал раздражаться, а потом перестал обращать внимание. Но сегодня эта прямо сияющая и просто излучающая в пространство избыток любви пара произвела какое-то оглушающее впечатление на непробиваемого скептика Ивана. И он страшно позавидовал и прижал к себе радостно вспыхнувшую Фенечку.
Рутинное путешествие, проделанное уже множество раз, вдруг обрело новые краски и стало увлекательным. Александр Петрович забросил свои теоретические изыскания и выкладки и целиком посвятил себя своей женщине. А Васька, и до этого бывшая красивой, просто расцвела и стала красивой невообразимо. Когда надоедало гулять по палубе и пасмурные дни Александр Петрович уводил жену в каюту, снимал с нее одежду и ставил на кровать. А сам садился в углу и предавался созерцанию. Васька хихикала и прикрывалась ладошками. Но тонкую талию, плавные изгибы бедер, длинные ноги и массу золотых волос она прикрыть не могла.
Иван постучал в каюту в самый неподходящий момент.
- Петрович, уже Ярославль. Последняя бункеровка.
Васька, сошедшая с кровати-пьедестала, не спешила одеваться. Александр Петрович, не поднимая глаз, спросил: