Но для меня разница была. Бабушка старела, хоть я и не хотела этого замечать. В этом году ей исполнялось девяносто лет, и она уже не могла даже нагнуться, чтобы поменять букет в вазе. Но при этом отказывалась продать огромный скот, занималась огородом из последних сил, несмотря на все мои мольбы прекратить.
— Скоро увидимся, — я в который раз погладила памятники, представляя, что прикасаюсь к родным. И тогда мой замыленный взгляд сфокусировался на движущемся объекте перед глазами. Через три ряда вперед раскинулся огромный постамент из черного камня со скамейками, цветочными горшками и скульптурами. Во главе всего был потрет старика в полный рост. Туи, высаженные вокруг на подобии забора, умело подстригал кусторезом уже знакомый мне мужчина. Сегодня на нем были старые потрепанные черные шорты и обтягивающая майка. Сердце в груди тут же забилось с утроенной скоростью, а под ложечкой засосало. Стараясь говорить ровно и, по максимуму, равнодушно, я прошептала: — Ба, а это кто?
Прищурившись, женщина сделала шаг вперед и, увидев моего маньяка, расплылась в редкой для нее улыбке:
— О, это Семен! А что? Знакома с ним?
— Нет, — поспешила солгать я, слишком активно отмахнувшись головой. И тут же солгала: — Просто памятник такой дорогой… Тем более, для Мариновки.
— Да-да, — бабушка с завистью закивала, поджимая губу. — Говорят, он целый миллион вложил в это произведение искусства. Нам такое, увы, не потянуть…
Брови на переносице самопроизвольно свелись. «Кто же ты такой, преследователь?», — почему-то я не могла отвести от него взгляд, словно пытаясь разгадать тайну.
— А кто он? Бандит? Откуда такие деньги? — мне стоило прекратить расспрашивать, но зуд внутри требовал узнать все о «противнике». Вооружен, значит, защищен.
— Нет, что ты! — бабушка от души расхохоталась. Ее звонкий голос разлился по пустынному кладбищу эхом. Семен тут же замер и повернулся. Достаточно резко, чтобы встретиться с моим взглядом и заметить наглое беспардонное разглядывание. С выпученными от страха глазами, сотрясаясь от полученного адреналина, я резко повернулась к бабушке. Тем временем, она спокойно продолжила: — Он сын Пети Дубного, может, помнишь? Жил в синем доме у реки. Был председателем… Не знаю, что у них с сыном произошло, но Семен от него сбежал в шестнадцать лет, и больше они с отцом не общались. А когда Петя понял, что от старости умирает, сыночка отыскал. Тот примчался, успел застать его на смертном одре. Уж не знаю, что там такого Петька ему наговорил, только вот Семен остался жить в его доме.