— Тебе несказанно повезло, Вильгельмина. – Кристина Августа промокнула губы полотняной салфеткой и положила приборы на тарелку. – Ты станешь супругой одного из могущественных людей королевства, 14-й герцогиней Прево.
— Но?.. — Девушка растерянно моргнула. – Зачем я ему?
— Хотела бы и я это знать, — чуть слышно пробормотала графиня, а вслух ответила: — Затем, что ему исполнилось сорок лет и пришло время жениться. Крайне разумно со стороны герцога обзавестись женой красивой, благородной, но покорной. Той, которая не кичилась бы своей родней и не перечила ему.
Вильгельмина проглотила усмешку. Мать описала девушку, не имевшую ничего общего с ней. Да, на людях Вильгельмина производила впечатление послушной и флегматичной, но это лишь маска, способ обезопасить себя и свой секрет. Она носила ее до поры, однако со временем собиралась сбросить.
Столица…
Ноздри Вильгельмины затрепетали.
Гадалка предсказала ей корону, но и тени нашептывали, она достойна большего. И, уступив матери, Вильгельмина дала свое заочное согласие на брак.
ГЛАВА 3
— Ваша спальня.
Вильгельмина рассеянно кивнула, задумалась на мгновение, надо ли сделать книксен, и шагнула вперед. Напоминавшая каменное изваяние с портала собора фрейлина двинулась вслед за ней. Она напоминала засохшую розу. Венчавшие ее голову мелкие кудри, взбитые на затылке, лишь усиливали сходство.
— Ваша горничная.
Дама небрежно указала на замершую в глубоком поклоне тощую девицу в серо-голубом, как у всех местных слуг, платье с белым передником.
Вильгельмина вновь кивнула, в который раз пожалев о выбранном в дорогу наряде. Серо-голубом. То-то придворные хихикали, шушукались за ее спиной!
— А где герцог? То есть я хочу сказать его светлость?..
— Элаф занят, — не дав ей закончить, сердито ответила фрейлина. – Когда будет угодно, он навестит вас, а пока, элафа, извольте соблюдать установленный распорядок. Вы не в Майене.
Открытое презрение в ее голосе подняло бурю в душе Вильгельмины. Она достаточно терпела, достаточно со всем соглашалась, чтобы наконец высказаться. Хватит того, что девушка прибыла в столицу одна, без матери, а жених не пожелал ее встретить, поручил заботам какой-то карги.
— Простите, вы не представились…
Резким движением Вильгельмина стянула перчатки и бросила их на пол. Затем развернулась к фрейлине и пристально посмотрела ей в глаза. Подобное считалось грубым нарушением этикета, но оскорбление требовало достойного ответа.