Вся эта история дурно пахла банальным шантажом.
– Теперь следует... – оперуполномоченный не договорил, потому что в магазин размашистым шагом вошёл ещё один посетитель... но не покупатель. Мюлазим сразу вытянулся в струнку и взял под козырёк.
Утирая платком потное покрасневшее лицо и тяжело дыша, к ним подошёл комиссар Ачар-ага, начальник полицейского участка: на улице стояла жара, а он очевидно спешил. Вопреки стереотипам о "пузатых мундирах" Ачар-ага не увлекался чревоугодием, напротив, постоянно сидел на строгой диете, но страдал от эндокринных нарушений, а потому имел проблемы с лишним весом и терморегуляцией. Обязательные физические нормативы он сдавал известным способом, все в районе это знали, но благодушно закрывали глаза: человеком Ачар-ага был неплохим, на вверенном ему участке поддерживал порядок, всегда старался поступать по справедливости, мздоимство среди подчинённых не поощрял, сам в поборах замечен не был. "Благодарности" принимал, конечно, но немного, редко и весьма благопристойно.
Мирай, как любой другой владелец или управляющий бизнеса в их районе, могла быть уверена, что Ачар-ага на пороге появился не ради наживы.
– Мирай-ханум, простите великодушно, только узнал, – вновь отирая пот и шумно переводя дыхание, заговорил комиссар, – надеюсь, этот юный остолоп не обидел вас? Прислали две недели назад бедокура на мою седую голову...
Щеки строгого серьёзного мюлазима залил такой нежный девичий румянец, что Мирай одновременно стало жалко его и очень, очень смешно. Но она сдержалась.
– Что вы, уважаемый Ачар-ага, напротив, мюлазим быстро помог разобраться в неприятной ситуации.
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался комиссар, – докладывай, Кая.
Рапорт оперуполномоченного занял минуты три от силы, после чего Ачар-ага перевёл задумчивый взгляд на притихшую "потерпевшую" и по своей привычке снова два раза повторил, словно что-то вспоминая:
– Рабах-ханум, Рабах-ханум... – а потом, очевидно вспомнив, спросил:
– Не вас ли, ханум, Джевдед-бей несколько дней назад, когда мы встретились возле овощной лавки, представил как свою свояченицу, приехавшую из Коньи по делам?
Судя по тому, как сжались на ручках сумки унизанные кольцами пальцы дамы, комиссар вспомнил верно. Значит, причина навета кроется вовсе не в желании заработать шантажом.