Помимо лавки букиниста в их районе было всего шесть книжных магазинов: один большой сетевой, где продавалось всего понемногу, магазин научной и технической литературы рядом с университетом, фирменный магазин одного из издательств средней величины, небольшой магазин исламской литературы при мечети, её "Лавка небылиц" и "Книги дедушки Джевдеда" Джевдед-бея. Причём назвали магазин ещё в честь прадеда нынешнего хозяина больше века назад, то есть это было старое семейное дело, с традициями и кругом покупателей которого Мирай не могла и не хотела конкурировать.
Но, очевидно, Джевдед-бей считал иначе. Его жена была из тех женщин, которые без ведома мужа ничего не предпринимают и которая не стала бы втайне сговариваться с сестрой.
Комиссар покивал:
– Понятно, понятно... Протокол оформили уже? Мирай-ханум, будете подавать встречное заявление?
В глаза ей комиссар не посмотрел, догадывался, что она принадлежит тому кругу, где подобный поступок в отношении женщины до сих пор считается оскорблением, но Мирай знала, взгляд у Ачар-аги не под стать внешности: умный, усталый, но проницательный.
И ещё знала, о чём в действительности её спрашивает комиссар. Будет ли она мстить? Раз уж Джевдед-бей немного потрепал ей нервы, в ответ к нему тоже может приехать с проверкой пожарная инспекция или даже налоговая служба. И они обязательно найдут нарушения. Нарушения можно найти у всех.
У всех. Ну, разве что, кроме Мирай.
У неё искать нельзя.
Однако мстить Мирай не хотела. Внезапно она почувствовала себя ужасно уставшей.
– Не буду. И не надо составлять протокол. Пусть ханум громко извинится перед Айше и окончим дело миром.
У Рабах-ханум раздражённо затрепетали ноздри, а губы сжались в одну надменную полоску. Однако она пересилила себя, натянуто улыбнулась и посмотрела на вновь сжавшуюся в нервный комок Айше:
– Извините, что сгоряча обвинила вас. Я... перенервничала.
Дама коротко кивнула комиссару и, больше ни на кого не глядя, лишь гневно стуча каблуками в наступившей тишине, удалилась.
Мирай вздохнула. Вот и хорошо. Сейчас все остальные тоже разойдутся, и она сможет на пять минут запереться в своём кабинете с чашкой ромашкового чая.
И только допиваю ароматный настой, она вспомнила оборванные скандалом последние слова Деяна. Он мог бы... что?
Надо предупредить, пусть даже не мыслит ничего предпринимать.