- Они хорошие, - говорил Рэд, - А им ещё тяжелее, чем нам, приходится. Их все шпыняют. Самый задрипанный стражник или десятник на фабрике для них царь и бог. Люди ещё могут куда-то пожаловаться, в Магистрат, в суд... Мы с тобой и вовсе хоть нищие, а джентльмены, нас не трогают. А этих бедолаг никто и слушать не станет. Они же не люди... Убей зверолюда - отделаешься штрафом. Зверолюд убьёт человека - его выкинут в Лес на съедение чудищам. И будут слушать со стен его крики... Ещё и его собратьев из квартала для острастки сгонят послушать....
Наши выступления, в общем, имели успех. Хотя, если людская половина трактирного зала была более заполненной народом, чем зверолюдская, то оттуда иногда были слышны выкрики наподобие: "Скучно!" или "Тоска! Авалонку давай!"
Откровенно признаться, я мог понять некоторых наших слушателей. Все песни Неизвестного Поэта были о любви или о меланхолии. Или о меланхолической любви. Или о любовной меланхолии. И ритм их был соответствующий. Меланхоличный. Мне действительно было несложно им подыгрывать. Дело басиста телячье: "Тунц. Тунц. Тынц. Тунц... Тынц. Тынц. Тонц. Тунц..." И так далее. В общем, вместо творчества Неизвестного Поэта люди часто заказывали известные ростокинские песни, из которых самой популярной была "Девчонка-Авалонка". Там, конечно, "тунц-тунц" было не отделаться, но я довольно быстро подобрал подходящую бас-партию под простенькую весёлую мелодию, и песня шла на ура. Как сейчас помню, текст её повествовал о некоем разбитном джентльмене, на которого нежданно "запала" остроухая юная красотка из знатной авалонской семьи. Особенно мне запомнились строчки припева с довольно плохой рифмой:
"Девчонка-авалонка,
В постель сигает ловко..."
А надо сказать, что хотя браки между авалонцами и людьми (в отличие от браков между мужчинами-зверолюдами и женщинами людей) официально не запрещались, такого рода отношения были чем-то практически совершенно немыслимым. Человеку, посягнувшему на честь авалонской девицы (абсолютным образом предполагалось, что наоборот и в принципе быть не может), грозили самые страшные кары, как от престола Авалона, так и от сородичей "осквернённой".
Хотя слухи, конечно же, ходили всякие. По некоторым причинам, связанным главным образом с особенностями физического строения человеческих мужчин, авалонские дамы иногда всё-таки соблазнялись провести ночь в объятиях какого-нибудь пригожего широкоплечего оруженосца. Однако ничем хорошим для обоих такие встречи обычно не заканчивались. А сама песня была и вовсе запрещена особым указом Магистрата. За её исполнение можно было запросто схлопотать штраф. Но стража заглядывала в кабаки рабочих кварталов у городских стен очень редко. А платили за скабрезную песенку щедро...