— Это правда я?
— Это ты. Можешь показать рисунок другим слугам, они тебе подтвердят. Ну все, беги, тебя, наверное, уже потеряли.
Девчонка ойкнула и убежала, дробно стуча башмаками. Маша сняла колпак с подноса и радостно потерла руки — ужин был куда сытнее обеда. Та же самая грубая каша не вызывала особого аппетита, но рядом лежал кусок мясного пирога, политый соусом, и целое яйцо! Съев все до крошки, художница еще раз умылась и, посмотрев на скрывшееся за кромкой леса солнце, легла спать.
Все, что могла, она сделала. Утро вечера мудренее!
***
Утром Маша с трудом открыла глаза. В комнате было холодно! Так вот почему в гардеробе неизвестной ей художницы лежали не только две длинные и теплые ночные рубашки из немного колючей шерсти, но и ночной колпак! Кажется, зря она над ним смеялась!
Медленно, растирая руки, разминая мышцы, девушка выбралась из уютного нагретого гнезда и со страхом посмотрела на воду в кувшине. Она была просто ледяной! Зато в комнате был камин! А рядом лежали какие-то щепки, стояло ведерко угля… Еще бы знать, как всем этим пользоваться! Ей просто отчаянно не хватало “Гугла”!
Обхватив себя руками, Мария присела у россыпи угольков в золе и… принялась вспоминать ту самую книгу, в которую угодила. Там, кажется, описывался утренний приход служанки в спальню леди?
“Горничная отдернула тяжелые портьеры, впуская солнце, потом подошла к едва тлеющему камину и принялась сгребать золу”.
Чем сгребать? Оглядевшись, Маша увидела с другой стороны маленького камина пустое ведерко, совок, кочергу и обгоревший короткий веник.
Камин — это же почти пол? Только кирпичный и грязный… Осторожно взявшись за веник, девушка подмела золу и ссыпала ее в ведерко.
В самом центре на толстой подушке золы остались едва чадящие угольки. Пришлось вспомнить фильмы и мультики, в которых герои раздували огонь. Надув щеки, с первой попытки девушка запорошила себе глаза золой и сажей и почти засыпала едва тлеющие угольки. Пришлось пожертвовать обрывком драгоценной бумаги. Хорошо, что заляпанный красками листок с “пробами” лежал на столике.
Бумага полыхнула, но угольки посерели сильнее. Торопясь, Маша схватила щепки и бросила на остывающие угли. Сообразив, в чем была ее ошибка, подула на угольки нежно-нежно, едва выдыхая, и с радостью заметила, как потемнел краешек одной щепки. Еще, еще — и вот счастье — вспыхнул огонек! Не такой яркий и быстрый, как на бумаге, зато он начал, потрескивая, пожирать щепки. Подкинув огоньку еще пищи, девушка полюбовалась уверенным пламенем и озадачилась — а как сюда пристроить уголь? В памяти ничего не всплывало, так что, поколебавшись, она насыпала пару совков черных камней вокруг щепок, надеясь, что они как-нибудь сами загорятся.