Трость она тоже не забыла. Правда, на нее денег уже не хватило, и пришлось извернуться, чтобы заполучить ее – в роскошной лавке халифского подлизы, мерзкого торгаша, который всего какую-то неделю назад тянул к Иннаре свои сальные пальцы с молчаливого одобрения другого халифского подлизы, ее муженька. Добычу удалось незаметно стащить прямо с витрины, спрятав под верхним платьем, а на ее место положить золотое кольцо с драгоценными сапфирами.
Провернув это дельце, Иннара собой невероятно гордилась. Технически, кражей это можно не считать: какой бы превосходной ни была трость, обручальное кольцо стоило несравнимо дороже. Но душу грело еще и тайное злорадство: по этому кольцу торгаш непременно узнает, кто побывал в его лавке, и доложит вероломному муженьку, а уж того наверняка трясучка хватит от осознания, что его жена до сих преспокойно разгуливает прямо под носом у вездесущих ищеек.
Правда, по пути домой она успела обругать себя последними словами: ведь по этой трости, чего доброго, могут обнаружить Гур-Кемаля, да еще, чего доброго, обвинить в сговоре или воровстве…
Что убил трех халифских солдат – то уж ладно, с кем не бывает. Но она ни за что не допустит, чтобы невинного человека упекли в темницу за то, чего он не совершал.
А значит, придется содрать с прекрасной трости роскошный лак и позолоту.
Над этим она и провозилась до темноты, присев в первой попавшейся подворотне и старательно орудуя по гладкому древку грубым камнем.
Гур-Кемаля она увидела сразу, едва очутившись в том самом унылом дворе, где находился его клоповник. Рабовладелец обнаружился над лестницей – стоял, облокотившись на ветхие деревянные перила, и задумчиво пялился в горизонт поверх приземистых бедняцких домишек. Иннара с любопытством проследила его взгляд – там, на холме, у окраины старого города, виднелись высокие круглые башенки и мраморные колонны богатого особняка.
Интересно, кто там живет? Какой глупец мог выстроить свой дом прямо здесь, в непосредственной близости от бедных кварталов? Особняки знати располагались в новой, далекой части Халконии, отделенной от старого города узким каналом и высокой стеной.
Не желая спугнуть Гур-Кемаля (а то, не приведи Халлум, еще сверзится прямо вниз, добавив жирдяю-неучу работы), Иннара громко протопала по скрипучим ступенькам лестницы на крохотную галерею. Гур-Кемаль изобразил на лице удивление, словно не ожидал, что она вернется, но ничего не сказал, лишь привычно хмыкнул и вежливо пропустил ее в каморку первой. Трости искренне обрадовался: темно-карие глаза вспыхнули детским восторгом, скользнув по уродливо ободранной палке. Правда, тут же подозрительно сощурились и некоторое время изучали совершенно невинное лицо Иннары.