Мейтнерия бросила быстрый взгляд на Лихо и тут же опустила глаза. Спорить со мной она не решалась, но, кажется, уже вычислила, кто здесь не стесняется перечить госпоже.
– Может быть, сперва отъедем подальше от города? – не разочаровал Лихо. – С вершины сторожевых башен наверняка еще можно разглядеть дорогу. Да и лошадь наверняка снова заржет...
Пока она только фыркнула, но аргумент пришлось принять во внимание. Если в нашей разношерстной компании и был кто-то, с кем никто никогда не спорил, то это определенно ракшасова лошадь – мне бы ее авторитет!
За отсутствием оного мне оставалось разве что смириться. Я вздохнула и собралась было перебраться на козлы, чтобы не уснуть в неподходящий момент (с Лиха сталось бы попросту претворить свой план в жизнь, пока я спала!), но тут меня взбодрили куда более эффективным способом. Сперва над повозкой взвился сиреневый дымок, знаменуя новое письмо безо всякой секретной подоплеки, но стоило тарре Иттирии потянуться за ним, как над подносом для тайной переписки так ярко полыхнуло пламя, что новая помощница пригнулась от неожиданности и едва не выронила первое послание: задеть ее не задело, но напугало изрядно.
Я перебралась через лану Фосс, смиренно вжавшуюся в борт повозки, и тяжело вздохнула. Письмо с обычного подноса было запечатано перстнем семьи Оули, а на втором не обнаружилось никаких опознавательных знаков – так что его отправителя я угадала еще быстрее.
«Поговори со мной».
Мы и правда не обменялись ни единой строчкой после того, как Аурелис признал, что подозрения жены не были для него секретом. Я не знала, как продолжать разговор, а король не просто не считал нужным оправдываться – наверное, он бы очень сильно удивился, если бы обнаружил, что именно этого мне сильнее всего и хотелось бы. Чтобы Аурелис четко расставил все по своим местам, развеял мои сомнения и предстал передо мной в лучшем свете – как обычно!
Я еще могла понять опасения королевы: в конце концов, супруг ее не любил, а беременность часто переключает даже самых сильных и уверенных в себе женщин в режим повышенной заботы о безопасности, когда в каждой тени мерещится угроза. Свиту Джиаджеллии могла постепенно убедить уверенность госпожи в том, что Аурелис задумал что-то недоброе. Личный лекарь королевы не доверял ученику, которого выбрал не сам, и оттого тревожился о подопечной – а там недалеко и до самых низких подозрений в адрес Его Величества.