– Ну не такого объема, конечно. Но точно не свои. И линзы, мне кажется, у него.
– Ах, да, соглашусь, – закивала пожилая. – Мне тоже подумалось, что не бывает глаз таких в природе. Как будто серебряные. А линзами, значит, можно такой цвет сделать, да?
Они еще долго судачили про визит посетителя, раскрасившего их скучный день, пока вечерний час пик не добрался до магазина и не повалили покупатели, разведя приятельниц по разным кассам. Никак не могли наговориться, обсуждая и критикуя мельчайшие детали его одежды и внешности, которые, оказывается, они обе очень хорошо запомнили. Словно не хотели расставаться, отпускать его, цеплялись за малейший намек на некую причастность, пусть даже это касалось лишь разговоров о нем. Казалось, что стоит им только сменить тему, и они что-то потеряют навсегда, а в том месте, которое уже занял этот странный посетитель, поселится холодная чужая пустота.
***
Юджин, толкнув плечом дверь, вошел в квартиру с пакетами в обеих руках. Сгрудив покупки сразу же у порога, он не глядя отпихнул дверь назад ногой, и та шумно захлопнулась. Юджин в растерянности постоял возле коридорного зеркала, разглядывая опостылевшее ему лицо. Сегодня до него наконец дошел смысл фразы «вы на мне дыру протрете». Как же эти две на него пялились! Даже не стесняясь!
Он догадывался, что ему перемывают косточки, и почти чувствовал пристальные взгляды двух пар жадных заинтересованных глаз все время, что находился в магазине. Но он сильно бы удивился, узнав, что его сочли за мужчину, слишком щепетильно относящегося к своей наружности. Прическу, которую молодая продавщица посчитала аккуратно уложенной, «волосинка к волосинке», как она выразилась, Юджин соорудил абы как, даже не смотрясь в зеркало. Волосы он почти никогда не расчесывал, но они, как назло, все равно выглядели чистыми, шелковистыми и ухоженными.
Нет, в чем-то продавщицы были правы. Он пытался что-то сделать со своей внешностью, но совсем в ином смысле. Он хотел выглядеть неопрятно, несимпатично, но у него не получалось. И даже лохмы, из которых он старался навертеть что-то как можно более бессмысленное и кривое, лишь поначалу заставляли людей вытягивать шею и раскрывать рот. Но его радость была недолгой. Через какое-то время он заметил на улице неподалеку от своего дома юношу, который явно попытался соорудить на голове нечто подобное. Затем Юджин наткнулся еще на одного подражателя, а где-то через полгода их в районе уже насчитывалось трое. Вместо того, чтобы отталкивать от себя людей, он оказался законодателем моды. До этого он перепробовал уже много образов и даже пытался бриться наголо, предполагая, что это может вызвать отторжение, но, несмотря на свою картинную, почти аристократическую внешность, бритоголовым Юджин умудрился выглядеть брутально и добился лишь обратного эффекта. Тогда он решил, что лучше казаться чудиком и фриком, лишь бы вызвать хоть толику неприязни. Все-таки фриков сторонятся чаще.