Но роль нужно было доиграть до конца. И я старалась. Призывно выгибалась, бесстыдно терлась о его тело. Ненавидя себя за каждое прикосновение, за каждый жест.
- В самом деле? - бархатно осведомился инквизитор. Одна его бровь насмешливо приподнялась. - И каковы же эти желания? Поведайте мне... во всех подробностях.
Его слова, его интонации будили смутные, тревожные воспоминания. Что-то знакомое было в этом голосе, в этой снисходительной ухмылке. Что-то, заставляющее мурашки бежать по коже.
Но я отмахнулась от этих мыслей. Сейчас было не время и не место для глупых страхов. Я должна сосредоточиться на своей миссии. На том, чтобы пленить и очаровать этого человека.
- Как насчет того, чтобы я... показала вам, святой отец? - игриво предложила я, понижая голос до интимного шепота. - Думаю, так будет нагляднее. Вы сможете... прочувствовать всю глубину моего грехопадения.
Ложь. Все ложь. Дешевый фарс, жалкая пародия на обольщение. Тошнота подступила к самому горлу, когда я потянулась к нему с поцелуем.
- Дерзкая девица, - усмехнулся инквизитор, перехватывая мои запястья. - Ты играешь с огнем. Неужели не боишься, что я тебя покараю?
В его голосе мне почудилась странная нотка. Угроза? Злорадство? Или, может быть... узнавание?
Нет, не может быть. Это просто моя расшалившаяся фантазия. Плод взвинченных нервов и навязчивых воспоминаний.
Он всего лишь актер, играющий свою роль. Как и я. Просто слуга на празднике разврата и лжи.
- Накажите меня, святой отец, - с придыханием выдохнула я, пересиливая подкатившую к горлу желчь. - Очистите своим... жезлом.
Он фыркнул. Больше похоже на рык, чем на смешок. Одна его рука скользнула ниже. Легла на округлость моих ягодиц, чувствительно стиснула.
- Неужели? - почти промурлыкал он. - А по мне так ты ищешь чего-то иного. Быть может... Искупления грехов? Отпущения богомерзких страстей?
Он притиснул меня к резным перилам. Вжался напряженным пахом, дав почувствовать свое возбуждение. Накрыл ладонью грудь, с силой сминая нежную плоть.
Я ахнула. Застонала невольно, выгибая спину. Перед глазами вспыхивали алые круги, низ живота налился жаром. Разум отказывался понимать - что происходит?
Холодный мрамор перил впивался в поясницу, а горячее дыхание незнакомца обжигало шею. Он был так близко, так напорист, что у меня закружилась голова. То ли от страха, то ли от неуместного, постыдного возбуждения.