Бабушка пила из чашки чай не всегда, а только в выходные. Ива частенько видела, как та сидела у окна, смотрела задумчиво в окно или перебирала старые пожелтевшие фотокарточки и пила чай из этой чашки.
Переезжая в дом Павла, Ива взяла именно эту чашку, словно тонкую и хрупкую ниточку, якорную цепь, соединяющую ее с надежным пристанищем, от которого она только собиралась отплыть в неизвестные дали.
Ива рассказала Павлу и про эту чашку, и про то, что она дорога ей как память о любимой бабушке. Просила не трогать, не доставать из шкафа. А однажды, вернувшись домой, обнаружила в мусорном ведре осколки.
— Ну малыш, — развел руками Павел, — я тут в телефоне копался. Мне надо было симку куда-нибудь положить, чтобы не потерять. Случайно задел и уронил. Ну что ты расстроилась? Кондовая советская посуда. Хочешь, завтра поедем в магазин, и я тебе любую самую дорогую куплю?
Он искренне не понимал. А когда Ива начала кричать, назвал ее истеричной дурой, не ценящей хорошего отношения, и ушел из дома, хлопнув дверью.
На следующий день Ива в отсутствие Павла собрала вещи и ушла из чужого дома.
Он ее караулил. Хватал за руки при встрече. Умолял, проклинал, давил на совесть, пытался задаривать цветами, но Ива проявила твердость. Она всячески пыталась избавиться от чувства вины: это же она его бросила, такого замечательного мальчика, почти мужа. А потом прочитала в соцсетях, как Павел писал кому-то: мол, подумаешь, девушка бросила! Нечего из-за дырки переживать. И тут давящий на сердце камень вдруг испарился. Да, наверняка Павел писал это в озлоблении, неискренне, но эти его слова и ранили Иву, и помогли ей. Кровь, хлеставшая из душевных ран, свернулась. Иве стало легко-легко. Чувство опустошения, но и свободы.
— Как поживаешь, малыш? — спросил Павел, вальяжно развалившись на стуле в кофейне, куда он силком притащил Иву.
Жестом хозяина подозвал официантку, снисходительно осведомился у Ивы, хочет ли она есть, получил категорический отказ и, уже не спрашивая девушку, заказал два кофе и чизкейк.
— Я помню, ты чизкейки любила, — сказал он, внимательно поглядев на Иву и явно ожидая благодарного лобызания руки.
— Давно разлюбила, — процедила Ива. — Что ты хотел, Паша? Скажи мне, и я уйду.
— Ты меня в соцсетях заблокировала, Ивка, а я хотел с тобой встретиться. Даже маман твоей звонил, но она наотрез отказалась сообщать твой новый адрес.