– Ты не властен над разливом великого Нила. Фараон Усефаис не может этого не знать. Он уже давал нам зерно.
– Давал. И мы расплатились за него полновесными таланами золота. Или ты забыла, куда пропали твои драгоценные уборы?
– Не забыла. Но голод не пришёл в дома Пер-Уаджет. Этого мне достаточно. Ты расскажешь фараону…
– Рассказал. Уже рассказал, в прошлом году, – молодой номарх прикрыл глаза, избегая смотреть на мать, и словно через силу продолжил. – В этом мы должны привезти налоги сразу за два года. Тогда Усефаис не услышал меня. Что будет сейчас?
Мужчина тяжело повёл плечами, вопреки традиции укрытыми широкой туникой. В городе говорили, что молодой номарх дал богам какой-то обет и потому одевается именно так. И лишь немногие, в том числе и его мать, знали правду.
Женщина положила узкую ладонь на плечо сына:
– Шрамы украшают мужчину.
– Не эти, матушка, – покачал головой тот и сбросил её руку. – Не эти.
В просторной комнате, стены которой до самого потолка были покрыты богатой резьбой, повисла гнетущая тишина. И мать, и сын понимали, что близится катастрофа. Но если он уже готовился принять последствия, то она всё ещё продолжала на что-то надеяться.
– Боги-покровители не оставят нас, – тихо проговорила она.
– Боги?! – лицо молодого номарха исказилось от гнева. – Где они, твои боги?! Они не слышат нас! А их жрецы жаждут только золота и почестей. Они вскоре снова придут. Хочешь остаться и послушать? Хотя зачем, я и сам скажу, что им нужно. Новые статуи, новые жертвы и ещё больше золота! И никого не интересует, чем я буду кормить работников в каменоломнях и где возьму это золото!
– Не богохульствуй, сын мой. Ты разгневаешь богов! – отшатнулась женщина.
– Разгневаю?! Оглянись вокруг! Боги уже прокляли нас! – выплюнул молодой мужчина и с тихим свистом выдохнул воздух сквозь стиснутые зубы. – Оставь меня. Мне надо подумать.
– Нахт…
– Оставь меня, – повторил он, добавив в голос металла.
Царственная Мерес-Анх не посмела спорить с сыном: слишком хорошо знала и этот взгляд, и этот тон. Когда отец Нахта говорил таким тоном, с плеч летели головы. А если эти древние стены слышали его при деде – горели города. И даром что те времена остались в прошлом – кровь не водица. Женщина низко поклонилась и, не поворачиваясь спиной к возвышению, покинула комнату.