— Отец, мы готовы к схватке! — уверенно изрек старший из детей князя Угрюма – Игорь. — Наши воины мечами бьют и рвутся в бой, только дай приказ! — настаивал отпрыск.
— Не время! — грубо осек князь Угрюм сына. — Много их, боюсь, не справимся!
— Но и отступать нам не пристало! — Тут уж средний Олег голос подал, переча взволнованному тяте.
— Нет, я сказал! — злился князь, потому что видел небывалую темную силу навий. — Как бы нам бежать из родного места не пришлось, да спасать детей и женщин.
— Дык отступать-то некуда, князь! Это княжество наш родной кров! — вмешался Владар. — Мой отец хороших воинов подготовил. Все они отважны и не поймут твоих мыслей о бегстве! В этот момент младшая дочь князя сжала плечо будущего супруга, мол, негоже князю перечить, даже если воевода Купич почти породнился с княжеским родом, а все одно: прыгать через голову — не моги. Опустил глаза в пол Владар, понял, что брякнул не подумавши.
— Цыц, сказал! — гаркнул князь Угрюм, отчего юная Ива на месте подпрыгнула от гнева отца. — Чтобы думы думать, так на то нет времени. Ежели так в бой рветеся, значит, надобно и мозгами шевелить! Мы-то мужи сильные, а вот женщины… — зыркнул князь Угрюм острым взглядом на свою младшенькую, а после продолжил: — Хоть и владеют они чародейством, а все одно слабы по сравнению с этими чудищами из темной Нави. Да и уходить-то некуда, тоже верно! — задумался тут князь, проводя еще крепкой рукой по густой с проседью бороде, а после принял важное для всех решение: — Ну что же, значит, в бой! Не побоимся темных тварей, дадим отпор, пусть и ценой своих жизней, но княжество спасем! — Последние слова князь Угрюм прокричал так, чтобы весь дивий народ его слышал, а тот в свою очередь откликнулся боевым кличем, давая понять, что готов к сражению за свою честь и землю-матушку. Потом мужчина развернулся к дочери, обхватил красивое лицо княжны шершавыми от мозолей ладонями и продолжил: — А ты, Ива, немедля уходи к мамкам да нянькам. Схоронись так, чтобы в живых остаться. Матерь твоя, чья душа шестнадцать весен назад в светлую Правь отправилась да в Ирий-саду поселилась, авось убережет! — Горько юной княжне от отцовских слов сделалось. По румяной щеке скатилась слеза, ведь не видела она ни разу своей матери, померла она, давая Иве жизнь. Однако теперь угроза смерти висела над всем ее родом и княжеством.