День быстро сменился ночным мороком. Страшно княжне в древнем лесу было. Однако она двигалась по заросшей молодой травой тропинке в сторону севера, невзирая на внутреннюю тревогу. Ива с опаской оглядывалась по сторонам и прислушивалась к любому шороху листьев, да треску сухих веток. Вздрагивало ее сердце от уханья ночной птицы, но дивья княжна назад возвращаться и не думала. Ее путь лежал к северным горам, к волкодлакам, ведь именно туда направляла чародейка Рада. Не доверять ей — сильной ведунье — у Ивы причин не было, поскольку Рада обладала ясновиденьем и яснослышаньем. Единственное, о чем волновалась дивья княжна, что не распознает того самого спасителя, который должен остановить растущую пустошь. Да не различит знака судьбоносной встречи, о коей тоже упоминала волшебница. К тому же волкодлаки — это могущественные волхвы, превращающиеся в огромных хищников. А ежели они порвут дивью княжну на части, как навьи ее отца и братьев? Этот страх был ни с чем не сравним, но и его девица гнала от себя прочь, ведь как ни крути, а волкодлаки наполовину смертные, не чужды им чувства и переживания. Чего не скажешь о темной Нави и ее жутких, беспощадных выродках. Думы о навьях снова заставили Иву плакать, но она, как всегда, быстро взяла себя в руки. Негоже княжне слезы лить, когда беда идет по пятам ее народа, а сама она все еще двигается на север, гонимая надеждой на спасенье и новую безопасную жизнь.
Ровно к половине ночи княжна ощутила сильную усталость, ей необходимо было перевести дух и немного отдохнуть, поскольку с самого утра Ива еще ни разу не присела. Да и тропинка в ночных сумерках уже совсем плохо различалась, хоть и были привыкшие ее очи к темноте, а все равно ноги цеплялись за коряги. Княжна решилась на привал. Она свернула в сторону густых кустов волчеягодника. Аккуратно прошла мимо колючего репейника и остановилась у векового дуба, за необъятным стволом которого быстро расположилась, укутавшись плотной накидкой. Ива прислонила голову к твердой бугристой коре дерева и закрыла глаза, но напрягла слух, вслушиваясь в ночной разговор дремучего леса. Она слышала, как шелестят крыльями летучие мыши, перелетая с ветки на ветку. Как воет где-то недалеко на болоте большая выпь, прячась в камышах. Еще ощущала легкий весенний ветерок, что нежно скользил по ее толстым косам, и чувствовала, как тело расслабилось. Только вот разум отдыхать не хотел и обострился. Чутье не давало погрузиться в сон, ведь хищный зверь и нежить могли застать Иву врасплох в любой миг. Погибать так бессмысленно и просто ей не хотелось. Ежели отдать свою жизнь, то по существу — за спасенье своего дивьего народа. Окутав себя чародейским скрывающим мороком, княжна все же впала в неглубокую дрему. Однако окончательно погрузиться в сон ей не удалось. Иве почудилось, будто где-то совсем рядом плачет грудное чадо. Она мигом распахнула глаза, стала прислушиваться к душераздирающим звукам, что доносились вместе с болотным запахом тины. И это точно была не выпь, птица так плакать не умеет. Значит, ревел действительно ребенок. Княжна быстро вскочила на ноги и впотьмах бросилась на зов, думая о том, откуда тут, в дремучем лесу, еще и глубокой ночью мог взяться малец? Ежели только к этому причастна сама кикимора болотная, а с ними у Ивы был разговор короткий: надобно лишь ослепить ее дивьим мороком и уже после договариваться. Слепоты эта нежить боялась больше всего на свете.