В своем сиротском детстве я тоже не отличался ни ростом, ни статью, как и потом, впрочем. Разве что нарастил крепкие мускулы и жесткие привычки.
– Папенька к завтраку ожидают, – поклонился дворецкий.
О, у меня здесь была семья. Поглядим, что за отец нарисовался? Биологических родителей я искать не стал. Раз оставили меня в «Доме малютки», значит, был не нужен. А они мне тогда к чему?
Столовая с лепниной на потолке, с необычным разноцветным паркетом и тяжелыми занавесями на окнах была немаленькой.
Стол с километр радовал разными блюдами, соусниками, тарелочками, чайниками, чашками, какими-то несусветными баночками, графинчиками, кувшинчиками, с пузатым гордо блестевшим самоваром в центре стола.
Сесть пришлось по правую руку папеньки, на поспешно отставленный дворецким стул.
Я в упор рассматривал худощавого, высокого господина лет тридцати пяти.
Весь накрахмаленный, бархатно-кружевной господин смотрел на меня неодобрительно. Даже большую чашку чая со сливками отставил, крахмальную салфетку недовольно смял.
Что ж, был он даже симпатичным, если бы не мрачное выражение лица. А волосы у него были коротко обрезаны, как у кадрового военного. И мне так же надо обкорнать жуткие локонцы.
Пока я прилаживал к месту крахмальную салфетку, не зная, как правильно: то ли её на колени положить, то ли за галстук заткнуть – папенька нахмурился еще сильнее и холодно произнес:
– Хватит уже терзать салфетку, Арсений, взгляните на меня и ответьте на вопрос: что главное в жизни?
Это был сейчас очень простой вопрос.
Самое главное – выжить, и по-человечески прожить целую великолепную жизнь.
Зверем я не был. Так судьба моя после детдома повернулась, на звериную тропу меня вытолкнув. Каждый миг настороже, каждую ночь вполглаза, ни секунды расслабления, спокойствия, любви и тепла. Ни друзей, ни любимых, только враги и падла-интуиция.
Не то, чтобы я любил ругаться. Нет. Просто привык называть вещи своими именами. Ну, если интуиция – падла, то так её и буду величать.
«Но…», – пискнула интуиция.
Я в ответ гордо мысленно промолчал.
Начальство в лице привередливых заказчиков у меня менялось часто, и сейчас я понимал, что папенька не ждет никакого ответа, он сам его отлично знает без меня, сам и озвучит, и я благоразумно таращился на папеньку.