Потайным ходом мы вышли в яблоневый сад, где царила вечная весна. Ласковые лучи утреннего солнца грели, но не обжигали, кружились, падая на траву, бело-розовые лепестки, разливался в воздухе тонкий нежный аромат. Сад всегда выглядел так, сколько я его помнила. Всегда утро, всегда весна. Аромат цветущих яблонь, что никогда не подарят плодов. И серебряная гладь безупречно круглого озерца.
Моргана опустилась на берегу на колени, опустила ладони в воду, и та потемнела, а по поверхности разбежались серебряные искры.
– Я приходила сюда каждый день. Я задавала Зеркалу один и тот же вопрос. И получала один и тот же ответ. Мы, фейри, превращаемся в такой же сад, Наина. Цветем, но не плодоносим. Слишком давно звучал в холмах детский смех. Мы предпочитаем не думать о будущем, потому что страшимся. Боимся перемен – и боимся, что все останется неизменным, ведь в таком случае от нас не останется даже воспоминаний. Ты – последнее дитя, рожденное в Королевстве, Наина. И твое рождение дорого нам обошлось.
От меня никогда не скрывали печальную правду. Мое появление на свет стоило жизни моей маме, а отец… Моргана называла его слабым, я же предпочитала думать, что его любовь к жене была слишком сильна, раз он ушел вслед за ней.
– Посмотри сама, Наина. Загляни в Зеркало. Задай вопрос. Любой, какой пожелаешь. И смотри, смотри внимательно.
И я опустилась на колени рядом с ней.
Задать вопрос? О, я знала, о чем хотела бы спросить. Жгучее любопытство терзало желанием знать, что меня ожидает. Вот только с губ сорвалось иное:
– Что мне делать?
Пальцы прикоснулись к черной водной глади – и та вспенилась. Плеснула мне на руки, окатила ледяными брызгами лицо. В саду, наполненном ласковым солнечным светом и теплом, Зеркало Мира всегда оставалось холодным.
– Смотри, Наина, – шепнула Моргана. – Смотри.
И я смотрела. Посветлели темные воды, и засияли из глубины их звезды. И воздвигся посреди бушующих волн скалистый остров. Я видела утлую лодчонку, которой правила фигура в темном плаще. Расколотый плоский камень. Корону с семью зубцами. И алые капли крови на белом снегу.
– Вот, значит, как, – прошептала Моргана, когда я пересказала ей свое видение. – Этого я и боялась.
* * *
– Это какой-то розыгрыш!
Гарольд Линкен свернул газету, затем смял ее в комок и метким броском отправил в корзину для бумаг.