Если Аристарх и удивился неожиданному появлению у отца пассии, то виду не подал. Только кивнул, взял листок и с аппетитом принялся за рыбный пирог, удавшийся на славу, запивая прохладным брусничным морсом.
Но мыслями при этом был далеко. Аж за четверть века до текущих событий. Отец его, Сигизмунд Леопольдович, хоть и считался де-юре вдовцом, де-факто почти всю жизнь прожил холостяком, неосознанно привив единственному сыну схожий взгляд на мир. Брак его родителей продлился меньше года, матери своей Аристарх не знал – молодая супруга умерла вскоре после родов, оставив в душе двадцатилетнего юноши болезненную рану, залечить которую неспособны были ни время, ни душевные лекари, ни многочисленные невесты навыданье, считавшие мрачный флёр вдовца на диво романтичным.
Первые годы, пока Аристарх был маленький, Сигизмунд Леопольдович достаточно болезненно воспринимал всякие матримониальные планы в свой адрес, а потом... после тридцати невесты как-то сами собой испарились, уступив место куда более деятельным дамам, короткие отношения с которыми никак не могли привести к браку. Это удовлетворяло всех, даже юного Аристарха, которому кроме отца и кормилицы Фёклы никто не нужен был, особенно какая-то мачеха.
И вот, на старости лет – а ведь Сигизмунду Леопольдовичу давно минуло полвека! – роман? Причем такой, о котором весь город судачит? В самом деле подумаешь о привороте. Весной всяческие зелья и иные запрещенные вещества, пробуждающие так называемую «любовь», на пике популярности, даже высокие штрафы и неотвратимость отката от подобных чувственных эликсиров никого не волнуют.
Закончив с трапезой, Аристарх тотчас отправился на разведку. Но официально, разумеется, просто решил поприветствовать отца, не дожидаясь вечера. Искомый дом находился недалеко – четверть часа пешим ходом, в тихом и дорогом районе, где селиться себе могли позволить люди лишь самого высокого происхождения, либо знатно разбогатевшие во времена недавнего промышленного бума. Даже их родовое поместье рядом с местными особняками виделось скромным и непритязательным.
Дом возлюбленной Сигизмунда Леопольдовича оказался чистеньким, беленьким, с ухоженным палисадником, пышущим всеми цветами радуги за ровненьким белоснежным частоколом. Да, если в таких домах проживают ведьмы, то он плохо знает свою работу. Тем не менее на пороге он помялся, даже пот со лба утер – уж больно день жаркий выдался, – и теперь комкал в пальцах тонкий батистовый платочек, не находя в себе сил постучать в дверь. Столь же белую и идеальную, как и сам дом, даже колотушкой не омраченную.