Она замерла на полудыхании. На мгновение в груди застрял ком — не от испуга даже, от шока. Он действительно это сделал. Позволил себе! Позволил с ней!
Рефлекс сработал почти сразу — её тело напряглось, дёрнулось в сторону. Плечи пошли назад, руки упёрлись ему в грудь. Но Ким не отпускал. Его рука скользнула вверх по спине, полезла под топ — горячая, липкая, нахальная. Отвращение вспыхнуло в груди, сжалось в один импульс.
Найра резко зажмурилась и в следующую секунду прикусила его губу — сильно, до резкого вкуса крови. Он зашипел, отпрянул на долю секунды — и тогда она ударила. Быстро, точно, костяшками по рёбрам, со всей накопленной злостью. Его тело дёрнулось, Ким выругался сквозь зубы и отшатнулся, вытирая ладонью губу.
Найра стояла, тяжело дыша. Воздух казался слишком горячим. Её грудь поднималась рывками, плечи дрожали. Она инстинктивно отступила на шаг, не отрывая взгляда от Кима. Щёки горели, на шее пульсировали жилки. Рубашка сбилась с плеч, волосы прилипли к коже, и от каждого вдоха под ложечкой перекатывалось что-то холодное и острое.
Она нащупала рукой край рабочего стола и опёрлась, стараясь удержать равновесие. Пальцы сжались на чём-то тяжёлом — холодном, металлическом, до боли знакомом, словно якоре, удерживающем в реальности. Чужая тяжесть, всё ещё ощущавшаяся на теле, не отпускала, и от этого внутри поднималась мутная волна тошноты.
– Уволен, – выдохнула Найра с хрипотцой, не справившись с дрожью в голосе.
Она даже не посмотрела на него. Всё внутри стучало и вибрировало от переизбытка напряжения — гулким эхом отдаваясь в голове и в груди. Этот момент был не первым ударом — но самым точным, выверенным и, наверное, последним.
Сотни раз она мысленно произносила это решение: уволить, прервать, пресечь. Но каждый раз останавливало одно и то же. Он был слишком хорош — тащил на себе половину бригады, знал механику старых двигателей на уровне ощущений. Его замена заняла бы недели, а может и месяцы. А главное — она боялась скандала.
Слишком многое держалось на хрупком балансе. Один неверный шаг — и наружу всплывёт то, что должно было оставаться в тени. Поэтому она привыкла справляться сама: гасить, сглаживать, терпеть. Но сейчас эта черта была пройдена. И пути назад уже не существовало.
– Извини, Найра, – пробормотал Ким, на этот раз без обычной наглости в голосе. Он развернулся, не дожидаясь ответа, и быстро вышел, оставив за собой звенящую, давящую пустоту.