Я провела в Южном секторе большую часть своей жизни. Ничего из того, что было до Выплеска, я не помнила. Мама же не любила говорить о прошлом. Да и вообще говорить, если уж на то пошло. Даже то, что раньше мы жили в закрытом промышленном городе Северск-12 и убрались оттуда, когда все пошло наперекосяк, почти перед самым Выплеском, я узнала лишь из рассказов Олега, моего отчима, который заботился о нас обеих с того самого дня, как мы повстречали его на вокзале солнечного прибрежного города.
Когда-то все, как любил вспоминать Олег, было таким же солнечным, ярким и полным жизни, как уцелевшие территории вдоль морского побережья. Когда-то наша страна простиралась от океана до океана. Колосились поля, шумели леса, цвели сады. Люди покоряли землю и небо, мечтали о будущем. А потом...
Катастрофа. Энергия, вырвавшаяся из-под контроля. Миллионы погибших, сотни километров выжженной, мертвой земли. Привычный мир разлетелся в клочья, и людям осталось лишь выживать и приспосабливаться. Где-то получилось довольно быстро восстановить подобие привычной жизни. В других же местах…
Глядя на унылый серый пейзаж за окном, я особенно остро осознала, как нам повезло, что мама сумела вырвать нас из плена холода и ветра. Только сумасшедший по доброй воле мог жить в этих диких суровых краях. Только безумец мог стремиться сюда, откликаясь на неумолкающий, беспокойный зов севера.
Собственно, примерно так, только жестче и не стесняясь в выражениях, и сказал мне куратор нашего курса в школе милиции капитан Прахов, когда я заявила, куда хочу попасть по распределению.
– Дура ты, Сахарова, – припечатал он, для убедительности хлопнув по столу моей папкой. – Там тебе ловить нечего. А здесь, при должном старании, сможешь получить все, что хочешь. И повышение через годик-другой.
И дабы подкрепить свои слова чем-то более весомым, перегнулся через стол и накрыл ладонью мои пальцы.
Покровительственно так. С улыбкой, исключавшей всякую двусмысленность.
Руку я убрала не сразу, дав капитану пару секунд, чтобы насладиться властью над беспомощной сироткой, за которую и заступиться-то некому. А после кивнула на папку, где, как полагал Прахов, лежали документы о моем переводе в оперативную службу Северного сектора. Нет, бумаги там, разумеется, были. А еще несколько интересных фотографий и выписка из медицинских карт двух студенток с одной и той же срамной болезнью.