А потом случился пожар в лаборатории, где когда-то работала мама. И в ту же ночь в клубе я встретила явно не местного симпатичного блондина с нелепым именем, который охотно угощал всех выпивкой и почему-то очень удивился, узнав, что моя фамилия Сахарова. Он нес какую-то бессвязную чушь про Север, энергию Выплеска и прочую ерунду, и если бы не его щедрость и умение целоваться, я забыла бы о нем через пять минут после знакомства. Но – ко взаимному удовольствию – мы быстро нашли, так сказать, общий язык. И не только…
После бурной ночи утренняя практика казалась мукой – ровно до того момента, как на столе перед куратором нашего курса оказалось дело о случившемся накануне ДТП. Казалось бы, типичная ситуация – подросток выбежал на дорогу, столкновение, два трупа. Если бы не два «но».
Водителем был один из сотрудников сгоревшего центра. А подросток вчера прибыл на экскурсию вместе с другими воспитанниками детского дома из закрытого города Северск-12 в Северном секторе.
И что-то словно щелкнуло внутри. При первой же возможности я проникла в архив, достав старое дело мамы и Олега. И – да – одной из жертв аварии тоже оказался подросток. И тоже из Северска-12.
Совпадение?
Что-то внутри упрямо подсказывало, что нет.
С того дня я потеряла покой. Я поняла, что хочу знать правду – любой ценой. Все – авария, пожар, подростки, исследования, которые проводила мама, – теперь казалось мне не случайным. И ниточки этого дела, словно полосы мертвой земли, тянулись к одной конкретной точке.
На север. В далекий Северск-12, откуда когда-то давно сбежала моя мама и о котором она не хотела вспоминать, уходя от любых расспросов.
Город, где я родилась.
***
Я уже совершенно потеряла счет времени, когда впереди показались шлагбаум и одинокая будка контрольно-пропускного пункта. Никаких других визуальных ориентиров, сигнализирующих о пересечении границы между пригодной для проживания территорией и мертвыми землями, не было. Холмы за будкой казались такими же серыми и пустыми, как и дорога до них. Чахлые деревья, каменистая почва, сквозь которую пробивались редкие пучки жесткой травы, покосившиеся домики на горизонте. И не поймешь сразу, то ли Север так сильно зацепило катастрофой, то ли здесь и до нее не было ничего живого.
«Да уж… – подумала тоскливо, помянув недобрым словом правоту капитана Прахова. – И правда, ужасное место».