– Это снова повторилось, – пробормотал король. Его конь то и дело всхрапывал, укрощенный уверенной рукой всадника. – Что же будет дальше?
– Из южных крепостей докладывают, что у них такое происходит каждые десять дней, – встревожено произнес Маккон. – И началось это три месяца назад. Сначала интервалы были больше, а теперь каждые десять дней.
– А почему мне не доложили? – уточнил Нуаду, нахмурившись.
– Это было слишком странно, ваше величество. Мы решили не беспокоить вас, пока не разберемся в том, что происходит. Слишком непонятное творится в нашем мире, а потому пока не стоит бить тревогу, – Маккон поклонился своему королю, перехватив повод одной рукой. – Госпожа Морриган отправила на юг свою гвардию, чтобы они проверили все и выяснили причины происходящего.
– Ну, раз за это взялась Морриган, думаю мы скоро выясним, почему природа сошла с ума и столь явно взбрыкивает, – согласился Нуаду. – Моя сестра слишком упряма, чтобы отступить перед трудностями.
Он, наконец, совладал со своим конем и заставил его направиться в сторону одинокого всадника, застывшего на небольшой прогалине, зияющей в лесу словно проплешина на темени старика. Его жемчужно-серый жеребец переступал с ноги на ногу, танцевал и привставал на дыбы, пока туата в седле тянул носом воздух, словно гончая собака. Казалось, что всадник пытается почуять затаившуюся где-то там беду, ощутить опасность, прежде чем станет слишком поздно. Вернувшееся солнце высекало красные искры из заплетенных в косу красно-рыжих волос, которые не оставляли и доли сомнения в том, кто этот всадник. Морриган не обратила внимания на подъехавшего в сопровождении командира гвардии брата, она продолжала изучать лес, словно в чащобе крылись все ответы.
– Мне на миг показалось, что ушла жизнь из всего вокруг, – заявила она с места в карьер, не позволив ему произнести и слова. – Что творится с природой, брат? Я такого еще не видела. Но чувствую, что это очень опасно. Можно сказать, разрушительно. Что скажешь, брат?
Она только три месяца назад начала вновь называть его братом, до этого почти столько же он слышал от нее лишь «ваше величество». Нуаду не хватало взбалмошности, дерзости и, да что там говорить, твердости и порой жестокости, присущих прежней Морриган. Лишившись воспоминаний и превратившись в чистый лист, богиня справедливой войны стала мягкой, почти кроткой, что было вовсе на нее не похоже. Это была совсем другая Морриган. Нуаду уже начал было тревожиться, пока в один прекрасный день в него не впился твердый, обжигающий взгляд Морриган. Такой родной и привычный взгляд прежней богини справедливой войны. Морриган тогда привычно упрямо сжала губы, затем знакомо фыркнула, заставив Нуаду с облегчением улыбнуться: сестра вернулась к нему. Через три месяца холода и отчуждения, слово «брат», сопровождаемое привычным твердым взглядом, оказалось для него мечтой, исполнение которой наполнило его сердце мягким теплом. Он так этого ждал и так на это надеялся, что разве что не светился от странного простого счастья, переполнявшего его душу.