Мастерская была вотчиной моего отца. Здесь он и его помощники с раннего утра до поздней ночи трудились, претворяя очередную идею в жизнь, составляли всякие мудрёные графики и таблицы, рисовали схемы, изучали чертежи, собирали макеты, писали, ваяли, ремонтировали… Неужели все плоды их трудов безвозвратно погибнут и их уже не спасти?..
– Великий Дух! Неужели всё пропало? – причитала молоденькая горничная по имени Нита и, сама того не ведая, озвучивала мои мысли.
Я оглянулась и тут только заметила собравшуюся в отдалении прислугу – экономку миссис Бёрч, лакеев, служанок, кухарку. Тобиас Чейз, крепкий парень семнадцати лет, служивший у отца подмастерьем, стоял с топором в руке, будто статуя. Огонь освещал их застывшие в благоговейном удивлении лица. Только немолодой папин камердинер Уилсон, от которого я не ожидала подобной прыти, бросился к двери и отпер её. Старая дверь распахнулась, и Уилсон утонул в клубах дыма.
Это вывело меня из оцепенения.
– Уилсон! Нужно спасти Чарли! – возопила я, готовая броситься вслед за ним, как вдруг сзади кто-то удержал меня за плечи.
– Джуди, прошу, держи себя в руках, – это мама.
А отец, не теряя ни секунды, исчез в горящем здании. Следом за ним бросился и Тобиас Чейз.
– Папа!.. Чарли!.. Уилсон! Тобиас!.. – хрипела я, теряя остатки самообладания.
В небо взметнулся столб огня и с оглушительным треском выстрелил, рассыпаясь снопом искр, будто рождественский фейерверк, с той лишь разницей, что сейчас, в отличие от любимого праздника, мне было совершенно не до веселья. А после внутри что-то ухнуло, треснуло и обвалилось, выплеснув из дверного проёма тучу огненных искорок. Я закричала и повисла у мамы на руках.
Плавился воздух вокруг, плавились лёгкие от горящего воздуха, плавилось сердце от тревоги об отце и его помощниках. Почему никто не остановил их?! Позволили рисковать драгоценной жизнью ради бездушного механизма?! Ведь, по большому счёту, кроме отца и меня, никто Чарли не любил, а слуги и вовсе ненавидели – почему-то среди них упорно ходили слухи, будто через пять-десять лет всех людей, находившихся в услужении, заменят роботы.
Две минуты, что отец провел в горящей мастерской, показались мне вечностью.
Первым из полыхающего огнём здания выскочил Уилсон, держа в руках припаленный с боку ящик. Вторым из огня выбрался Тобиас, грязный от сажи и копоти, в разорванной на левом плече рубашке. Он стащил с невысокого крыльца обитый железом сундук. Не будь Тобиас медведем-оборотнем, пожалуй, ни за что бы не сдвинул его с места.