– Хотелось бы и мне так думать, дорогая, – отозвалась я.
На самом деле я ещё могла допустить, что пожар и кража чертежей нисколько не связаны между собой и что злоумышленник хитро воспользовался суматохой с тем, чтобы проникнуть в библиотеку тогда, когда там никого не было. Однако потайной сейф не так-то просто найти, а уж тем более практически невозможно взломать, ибо установлен он никем иным, как моим отцом, известным изобретателем. Пять лет назад за выдающиеся заслуги перед Королевством в области инженерии отец удостоился рыцарского звания и получил почётный орден из рук самого Реджинальда Годфрида Третьего. И при мысли о том, что грабителем может оказаться приближённое к дому лицо или вовсе кто-то из домашних, приводило мои чувства в полнейший хаос.
– Я слышала, что чертежи были украдены в то время, когда в мастерской полыхал пожар, – вновь обратилась к подруге я, – и отец с матерью, и вся прислуга вышли поглядеть на огонь. Должно быть, преступник воспользовался случаем, пока в доме никого не было. Отец так и не смог уснуть в эту ночь и пробыл в библиотеке до утра. Тогда же и обнаружил пропажу. А может быть, пожар устроили нарочно, лишь бы выманить его из библиотеки? Что скажешь?
– Знаешь, Джуди, – молвила подруга, – о работе старшего инспектора Фарлоу слышны сплошь положительные отзывы, а потому у тебя совершенно нет причин волноваться. Чертежи скоро найдут, а злоумышленник будет наказан по всей строгости закона.
Адди улыбнулась уголками губ. Двое незнакомых офицеров, идущих навстречу, тут же отреагировали вежливым поклоном. Подруга всегда привлекала внимание противоположного пола. Стройная и гибкая от природы, словно тростинка, зеленоглазая и рыжеволосая, точно ведьма из детской книжки с картинками, и бледная как вампир, Адди олицетворяла эталон женской красоты эпохи Реджинальда Годфрида Третьего. Я же на её фоне несколько проигрывала. Думаю, виной тому мой хороший аппетит, пять-шесть лишних фунтов веса {(прим. автора: 2,2-2,7 кг)} и цвет кожи точь-в-точь, как у тех девушек, что всё лето трудятся под открытым небом. Хоть доктор Кавендиш и любил лечить мой румянец кровопусканием, считая его признаком переизбытка жидкости в организме, эта неприятная процедура помогала мне ненадолго. Впрочем, цвет моей кожи очень мне нравился, и я никогда не считала себя некрасивой. А когда-то Олден сравнил безоблачное весеннее небо с цветом моих глаз – да-да, именно так, а не наоборот. Он на самом деле необыкновенный романтик.