На мне балахон из драной грубой мешковины. В руки сунули с собой, прежде чем скинуть сюда, мешок соломы. Но в трюме покатые стены, сходящиеся к центру, там, в углублении, плещутся нечистоты. Ведро спускают один раз в день, но многие не утруждают себя — всё равно его не хватит на сутки. Так что мешок подмок... На наклонные стены трюма набиты планки, мешающие тюфяку сползать, но, когда качка чуть усиливается, он всё равно сползает к стоку мочи. Но я уже почти не чувствую вони, она меня не беспокоит.
Тогда у меня оставались только простейшие рефлексы... Прятаться, схватить еду, сжаться в комок — так теплее... Но и они притупляются. На шестой-седьмой день, я помню это как сейчас, мне стало всё равно, когда парень покрепче отобрал у меня краюху. Какие-то слабые отголоски эмоций у меня ещё оставались, но их становилось всё меньше и меньше...
Эти куски сыпали после обеда, обгрызенные, мелкие... Но подходить к люку мне страшно. Два раза за эти дни за руки, тянущиеся к свету и еде, наверх вытаскивали женщин, ловящих объедки. Насиловали или резали, не знаю. Ржание и крики мужчин были такие громкие, что иногда заглушали женские стоны. Они, женщины, кричали всё слабее и назад не вернулись ни та, ни другая. Их тюфяки забрали свободные мужчины. Таких всего три, они все маленького роста и слабые. Одна из женщин, когда такой начал приставать, просто отбросила его оплеухой. И он не посмел продолжать — женщина была крупнее и сильнее. Поэтому я предпочитаю быть максимально далеко от люка. Иногда куски долетают сюда, надо успеть схватить. Здесь холодно, да, но темно и тихо, это самый нос длинного и довольно узкого судна. В темноте даже спокойнее. Жаль, что палуба так низко и нельзя встать и хоть немного пройтись — мешают и высота потолка, и балки-распорки внутри трюма... И ещё беспокоят вши, и я с остервенением скребу голову. Вши есть на всех, и женщины собираются в одном месте, где из палубных досок выпал небольшой сучок и рядом есть пара щелей. Там, сквозь потолок, пробиваются лучики света, и они часами ищут друг у друга в голове и иногда переговариваются...
Крик, который раздался сверху, меня встревожил. Все обитатели трюма загомонили, что-то говоря друг другу, но потом затихли и расползлись по своим местам.
Звуки снаружи изменились. Слышно, как командует убийца. Люди ходят и даже бегают, скрипит мокрое дерево...