— Не называй ее так, — рассеянно велел Кэйр, задумчиво постукивая пальцами по подлокотнику кресла.
Брауни взметнул кустистую бровь, но смолчал. Только окончательно убедился в своей правоте. И прервал королевские размышления, сменив возмущенный тон на просительно-убедительный:
— Хозяин, а хозяин? А чего там, пусть и забирают добро такое? А? Смертных девиц-то толпы по человечьему миру бегают. Уж вы-то себе найдете еще и получше, да без претензий, да без замашек наглых… Это же надо — учиться ей захотелось! Ну где такое видано, а, хозяин? Не нужна она вам вовсе, пусть Благие вон от нее страдают.
Король скрестил на груди руки и сощурился на своего верного слугу. Преданного слугу. Не предателя ни в коем случае, в этом Кэйр был абсолютно уверен. И потому благодарен…
Глупо и невероятно, но сложилось так, что его величеству совершенно не с кем было откровенно поговорить… Да что там — доверять-то особо никому не приходилось! Кроме вот этого ничтожного брауни. Ну ладно, раз уж с Айкеном он позволяет себе откровенничать, то не ничтожного. Но туповатого, это да! Хотя и тупость исходит из желания услужить и позаботиться.
— Ладно, Айкен, — вздохнул он. — Прощаю… Но больше так не делай! Твоя забота мне шипами в зад оборачивается!
— О мой прекраснейший король! — радостно возопил брауни, хлопнулся на коленки и стукнул головой об пол. — Не держите зла на жалкого слугу, пыль у ваших несравненных ног! О величайший из Плетущих! Что же делать бедному Айкену Драму! Как заслужить прощение самого великолепного из Неблагих?!
— Прекрати! — рявкнул Кэйворрейн. — Простил уже!
— О добрейший из лордов! — взвыл Айкен и приложился об пол еще разок. — Все ради хозяина! — сказал он уже потише. — Кто о вас еще позаботится-то?
— Так, а теперь подробнее! — потребовал его величество. — В чем основная забота? Что ты, в самом деле, себе придумал?
— Она смертная... — негромко проговорил Айкен.
— И?..
— У хозяина уже была одна смертная... Хозяин звал ее в королевы...
— Всё-то ты знаешь… — хмыкнул король, но его чистый лоб на мгновение испортила вертикальная морщинка. — Везде-то твой нос побывал...
— Заботы ради! — твердо сообщил брауни. — И портрет унизительный у хозяина в покоях до сих пор висит, да еще и в богатой рамочке. Который та смертная нарисовала.
— Беата О’Рейли… — проговорил Кэйворрейн, и в голосе его прозвучала едва заметная мечтательность и отголосок тоски. — Да… Но знаешь, Айкен, если бы я действительно ее хотел, то получил бы. Так что… Просто блажь была, если честно. Века тюремного заключения сказались, опять же… Не бери в голову. Кстати, она и тебе ведь нравилась!