– Напишите отчет о здоровье его светлости, – вздохнула Даминитри, с неохотой выдергивая его из наслаждения вечерней прохладой. – Я еще не сообщала в столицу о том, что тут происходит, следует это сделать как можно скорее. Может, они нам чем-то помогут. Но сами понимаете, что без подробностей о состоянии герцога Этина этот отчет не будет полным. Совет будет вправе потребовать от меня уточнений. И у меня к вам будет еще одна просьба: постарайтесь поставить герцога на ноги как можно скорее. Нас ждут неминуемые беды, которые я пока еще даже не осознаю. Но точно знаю, что они несутся к нам атакующим галопом. Герцог нам понадобится, хотя бы как символ.
– Takhim viirta midai, – улыбнулся Эдреаль.
– Что? – Даминитри буквально впилась в него взглядом.
– Судьба неотвратима, мина Даминитри, так говорят мои соплеменники, – послушно перевел эльфийское выражение лекарь. – Чему суждено случиться, то произойдет, даже если вы будете стоять здесь и пытаться осознать, что именно нам грозит. Как и если бы вы попытались его остановить, оно все равно произойдет. Нельзя предотвратить собственную судьбу, написанную богами.
– Возможно, – капитан императорской гвардии усмехнулась. – Только если не бороться с ней. Знаете, у нас говорят иначе. Удача любит смелых, фат. И это действительно так, я не раз убеждалась в этом. Иногда безнадежные ситуации поворачивались в ином свете. Удача любит смелых.
– И в этом тоже есть своя мудрость, капитан, – Эдреаль позволил себе рассмеяться. – И большая доля упрямства, которое присуще людям и помогает им идти сквозь время. Вы способны поспорить с самой судьбой и более того – выиграть этот спор.
– Возможно, – кивнула Даминитри. – Но иногда так трудно спорить даже с эльфами, не то что с богами. И хочется забросить все.
Эдреаль оценил ее шутку и расхохотался. Даминитри никак не могла привыкнуть к чистому перезвону эльфийского смеха. Он был приятным и заразительным настолько, что она едва сдерживала улыбку, которая начала растягивать губы.
– Я подготовлю отчет, капитан, будьте спокойны, – произнес он, когда смех затих.
Лекарь поклонился так изящно, как только умеют представители его народа. Казалось, что он стал ветром или водой, столь завораживающим был этот легкий поклон, полный уважения и даже какой-то теплоты. При этом он выглядел настолько естественным, что казался частью окружающего мира, самой природой, окружающей замок.