По мере того, как помощница священника говорила, глаза Клейборна открывались всё шире.
– Женщина, а вот скажи мне, – произнёс он, – почему чиф Горден не даёт мне хотя бы вполовину таких смекалистых напарников, как ты? Всё какие-то мальчишки с соплями до колен. А самомнение и того длиннее.
– Б-быть может, ваш чиф хочет, чтобы они поумнели в п-процессе вашего наставничества? – улыбнулась монахиня, поглядывая на приоткрытую дверь. – Сколько обычно лет в-вашим ученикам?
– Напарникам. Призвание которых – прикрывать мою з… спину, подсказывать блестящие решения, когда я сам затрудняюсь придумать даже скучные, и, разумеется, следить, чтобы я не натворил дел. Обычно чиф нарочно находит таких, которые не могут ни того, ни другого, ни даже третьего. Зато ябедничают. Сегодня вот мне выделили одного… Красавец, холостяк, сопляк.
Он уже проследил, куда посматривает миловидная, хоть и немолодая монашка. И говорил нарочно так, чтобы ни одно слово не пролетело мимо напарничьих ушей. Юнец как раз перестал топтаться у порога и подошёл ближе. Застенчиво перекрестился на изваяния Девы-Матери и ее Сына и сказал:
– Я искал вас, наставник.
Джосс то ли зарычал, то ли вздохнул, но напарнику не ответил. Поднялся со скамейки и крепко, по-мужски, пожал крепкую сухую руку помощницы священника. Та ответила таким же энергичным пожатием.
– Надоест подметать подолом святой паркет – милости прошу ко мне. Я государственный детектив из убойного, найдёшь без проблем, если есть мозги. А они у тебя есть. Баб у нас, конечно, на службе немного. Но так даже лучше: тебе точно обрадуются. Скрасишь нам существование.
– Нет, б-благодарю за доверие, – улыбнулась святая сестра. – Мне когда-то так много п-приходилось менять место работы, что я решила остановиться.
– Ну как знаешь. А только ты всё ж умнее, чем Бернс, взгреть его в душу трижды.
– П-приятно слышать, – на этот раз служительница не улыбнулась.
Просто сложила плед и собралась уходить.
– Святая сестра, а звать-то тебя как? – окликнул Джосс, напяливая на неопрятные и редеющие лохмы засаленную шляпу. – Вдруг я захочу с тобой поговорить?
– Если очень захотите, то вам не с-составит труда выяснить моё имя, детектив, – ответила монахиня.
***
По воскресеньям Донни и Сэйди, словно заговорщики, оставались в ресторане дольше всех и выступали на этой сцене перед тенями, сгустившимися в пустом зале. Он играл как бог, а Сэйди пела, словно ангел. Их объединяла любовь к музыке и желание поведать о себе миру, но Энди Поджин не позволял повару и официантке выступать открыто.