Аделаида, которая стояла неподалеку среди учительниц, рядом с девочками порученного ей класса, подумала – нужно быть совсем уж слепой, чтобы не заметить, как плохо этой несчастной девушке. Впрочем, каждый верит в то, во что хочет верить – и если за все эти годы дама-попечительница так и не соизволила разобраться со зверствами, творящимися в стенах обители Святой Магдалины… Значит, ей просто выгодно ничего не замечать. Или нет желания. Правда, леди Кэмпбелл тут редкая гостья, и возможно, спектакли, разыгрываемые монахинями, действительно могли ее обмануть.
Аделаида перевела взгляд на настоятельницу – та с равнодушием статуи наблюдала за всем происходящим, и казалось, что ее вовсе ничего не волнует и не беспокоит. Лицо ее замерло, окаменело. А вот бегающий взгляд ее помощницы, матери Джорджии, неестественная бледность, которая залила прежде румяное добродушное лицо, и то, как она поджала губы, взволнованно перебирая четки пухлыми пальцами… это показалось Аделаиде странным. Почему она так нервничает?.. Неужели решилась рассказать леди Кэмпбелл о том, что творится в приюте?.. Селена и Тина говорили, что мать Джорджия всегда добра к воспитанницам, беспокоилась об их судьбах и иногда защищала от гнева матери Екатерины… А может, она боится, что кто-то из воспитанниц пожалуется даме-попечительнице и потом будет наказан? Почему-то растерянный вид матери Джорджии вызывал сочувствие, а вот ледяное спокойствие матери Екатерины – бессильную злость.
В этот момент леди Кэмпбелл приблизилась к девочкам из класса Аделаиды и заметила среди них полукровку – Айви Адамсон, ту самую, которая подходила к Аделаиде после урока. От волнения или иных эмоций кожа малышки покрылась зеленоватыми листьями плюща – казалось, что этот узор нанесен изумрудной краской и подсвечен серебристыми искрами. Девочка улыбнулась даме-попечительнице и почтительно поклонилась. А та застыла, и по ее красивому лицу тенью скользнуло отвращение, а теплые медовые глаза вдруг стали пронзительно-колкими, презрительными. Лишь на миг – и маска добродушия снова вернулась на лицо леди.
Но Аделаида заметила, что улыбка Айви погасла, глаза потускнели, словно их заволокло туманом – как тот, что клубится на границе с Эмайн-Аблахом, отрезая земли фейри от людских, делая их невидимыми. Так и Айви сейчас спряталась, закрылась, оледенела, увидев истинное отношение к ней вдовствующей баронессы. Аделаиде стало жаль несчастную малышку, она даже забыла на миг, что сама в любой момент может оказаться на ее месте. Хотелось обнять девочку, прижать к себе, утешить…