— То есть у нас еще и евреи в роду? — спросил Лях, непроизвольно поморщившись.
Да, неполиткорректно подумал я, поляки те еще антисемиты в душе. Впрочем... Но развивать эту мысль мне сразу расхотелось. Стоп... Прежде всего привести мысли в порядок. И как я вообще оказался в этой совершенно чужой мне стране среди совершенно чуждой мне компании?
Госпожа Степинская нашла меня в Харькове, заявившись прямиком ко мне на работу. Надо сказать, что в старой столице мы жили уже второй год и город начинал мне нравиться. Признаться, до войны я его недолюбливал. Я отнюдь не националист и уж точно не фанатик, однако город был в те времена слишком уж русским и это немного раздражало. Помнится, приехав в очередную командировку я три дня не слышал украинской речи, пока со мной не заговорил на моем родном языке администратор ресторана - иссиня-черный негр из Зимбабве. Однако во время войны харьковчане продемонстрировали такую стойкость, что я им все простил. Тем более что сегодня в городе считается неприличным говорить по-русски и повсюду слышится наш певучий язык, хотя и с сильным москальским акцентом. Дома они, конечно, продолжают говорить по-русски, ну и ладно. В Харьков я привез семью через два месяца после окончания боев, соблазненный хорошим местом в штате городской подстанции и обещанием почти не поврежденной квартиры, что было чудом в разрушенном русскими городе. Правда пришлось оставить под Киевом могилку Мии, но ничего, столица не так уж далеко и доченька меня простит. А вот я никогда не прощу, умирать буду, а не прощу. Говорят, к нам приедет по контракту инженер из Санкт-Петербурга, проклятого города. Ну что ж, пусть приезжает. Первым делом плюну ему в морду.
Поэтому, при встрече с Кацапом моим первым желанием было вцепиться ему в глотку. Но теперь мы европейцы и должны уметь справляться со своим интуитивно-подсознательным. Поэтому я сухо поздоровался, но руки, разумеется, не подал. И вообще, больше всего мне хотелось развернуться и уйти. А еще мне хотелось пойти в храм неподалеку и и прочесть "за упокой" Мии, хотя обычно я атеист. Но храм, как мне помнится, был русским, так что это тоже отпадало. Нехотя я проследовал за старухой Степинской, исключительно из уважения к ее возрасту. Но перспектива приобрести москальского родственника (против Ляха я ничего не имею) меня окончательно добила. Поэтому я немедленно поднялся, чтобы покинуть это мерзкое сборище. При этом я старался не смотреть на Кацапа, но все же не удержался, бросил беглый взгляд и этот взгляд швырнул меня обратно на пластиковый стул. Я увидел его руки.