Её голос звучал немного надрывно, словно она выдавливала из себя каждое слово. Майретта понимала, что это неправильно, что нужно как можно глубже запихать в себя обиды, которые терзали её душу, но в то же время она чувствовала, как всё рвётся наружу, требует выхода. И всё из-за кого-то, кто проявил к ней капельку внимания. Как пошло и грустно, когда взращённые за долгие месяцы щиты падают от такой мелочи.
— Я понимаю. Но ведь мы не обязаны оглядываться на всех подряд людей. Я думаю, тут много всего намешано. Возможно даже, зависть. Естественно, есть и страх. Честно говоря, я и сам вас немного побаиваюсь. Ни бельмеса не смыслю в волшебстве, кроме того, что оно существует и как-то влияет на нашу жизнь. Но я выбрал путь познания. Я хочу узнать вас, Майретта.
— Не боитесь увидеть под маской милой девушки монстра? — ехидно спросила ведьма, отходя от дерева.
— Нет. Ведь всем известно, что самый ужасный монстр — это человек. Одного такого я знаю довольно хорошо, каждый день в зеркале вижу. Хм… а не в его ли теле я живу? В общем… я действительно буду рад, если мы сможем спокойно поговорить. Мне кажется, это нужно всем.
Май неуверенно кивнула и пошла дальше в сторону библиотеки. Ей отчаянно хотелось согласиться, ведь друзей у ведьмы никогда не было. Ну да, Армет… Друг детства, с которым было хорошо и спокойно ровно до того момента, как она придумала, что влюбилась в него, и испортила их отношения этими непрошенными эмоциями! Называть то, что она испытывала, чувствами спустя года казалось Майретте кощунством.
— Мы отправляемся в храм знаний. Там свои правила. Например, не вести праздные беседы, — напомнила ведьма.
— Да вы же не так меня поняли! — тут же принялся поправлять её Лартин. — Я же не про библиотеку, я про вообще. Понятно, что в книги зароемся и не будем головы поднимать. Может быть, иногда будем выходить, чтобы обменяться информацией… помилуйте, ну я же не идиот.
— Вот уж не знаю. Набиваться в друзья к ведьме? Разве ж это умно?
— Ну уж явно не более глупый поступок, чем попытка стать лучшим сыщиком Сиэрры.
Пока они добирались, время медленно перетекло из одного часа в другой. Часы на ратуше принялись отбивать его, и Май невольно замерла, прислушиваясь. За монотонным “Бом, бом!” можно было услышать и другую, гораздо более тихую мелодию. Но не в этот раз, похоже. Механизм уже старый, частенько сбоит.