– Не тушуйтесь, не стесняйтесь! Ты ж мне почти как старший сын по возрасту, Виталий, будешь. Я ж тут круглый год живу, город мне поперёк горла, там нормальному человеку делать неча, он жизнь стрижёт, как куст какой, ну его в пень дырявый! А внуки-правнуки у меня городская кость, не от земли как будто, разве что ягод поклевать приедут. Мальцы если наедятся по первости чего такого, а у детей это заведено, всё в рот совать, так за лечением травами только ко мне! В аптеках городских разве травы, так, сор из пакета…
Общительный дед, правда, жил далеко, на другом конце посёлка, ближе к реке, на улице Ручейной. Алевтина сразу беспокойно покачала головой:
– К их простудам только гастроэнтерита не хватает… Не пугайте меня, Егор Матвеевич.
– А я ж разве пугаю?.. Слово-то какое мерзотное, гастро…етерит… Врачи трудным словом что хошь назовут, а когда слово народное, так и недуг легче лечится! С {гастроетеритом} куда дитё тащат – в больницу! А ты назови по-человечески! Понос, скажем. А с им и травок хватит. Пусть горькие, да полезные. В другой раз дитё что попало не смякает, науку запомнит…
Виталий Сергеевич от души пожал дедку Егору на прощание руку, ибо был отчасти согласен с политикой такого лечения. А то ведь у Альки с собой отдельный чемоданчик с лекарствами на всякий случай. Две трети были незнакомы Безверхних-старшему, который из всего арсенала современной фармакологии признавал парацетамол, активированный уголь и кардиомагнил (этот препарат он принимал для профилактики тромбоза, помня о судьбе безвременно ушедшей Галины). А остальное – без надобности…
Отвлёкся Виталий Сергеевич на миг, на воспоминания, и не сразу заметил, что осмотр сейчас состоялся обоюдный. Забор у дома напротив был не сплошной, а из высокой сетки-рабицы, густо обросшей зелёными плетями вьющегося растения. За забором произошло какое-то движение, мелькание, а потом над обвитой зеленью сеткой поплыла необъятная белая панама, на полях которой красовались алые рукотворные маки из материи и ярких бусин.
– Мама, медуза! – немедленно выдал ассоциацию креативный Геша, опасающийся, как бы его не опередил брат.
Но Паша выгружал наружу клетку с хомячками, а потому замешкался и не смог оценить всё великолепие панамы. Алевтина вздохнула:
– Что за фантазии опять?! То Шрэк, то медуза!