«Что?!»
Ботинки были очень дорогими. Их заказали в магазине рокерской атрибутики этой зимой. Женя выпрашивала их недели две, пока мама не сдалась. Дело было не в цене, и Женя это знала. Маме не нравилось всё чёрное, кожаное, рваное и в заклёпках – всё, что так нравилось её дочке.
– Не бедная! – моментально ощетинилась Принцесса ночи. – Мне так красиво!
– Хм… Всё-таки и не лапти с онучами. Кому-то и в кирзачах в жару удобно, я не подумал. – Рассудительно заметил голос. – Но ты сердитая. Не выйду. Извини, подожду кого-то другого.
– В смысле?
– Ой… ну да, откуда тебе знать… имя. Я на самом деле многое плохо помню. Надо вспоминать. Но имени у меня сейчас, после такого долгого сна, нет. Я с тобой первой заговорил, ты – дитя, хоть и странное, но взрослые меня не видят. Обычно не видят. – Быстро сам себя поправил голос. – Без имени как-то неправильно. Лесу тоже надо будет ко мне как-то обращаться, а лес… в полном разногласии сам с собой. Я чувствую, и это скверно.
Неожиданно где-то за спиной скрипнуло дерево – а ветра-то сильного нет. Женя поёжилась. И почему-то даже не обиделась на «странное дитя».
– Выйди. Пожалуйста. Я не буду сердиться. Я… заблудилась.
Несколько секунд длилось молчание. Наконец, голос тихонько вздохнул.
– Хорошо. И железяку свою подбери, она мне полянку портит.
Девочка нагнулась, подобрала смятую алюминиевую банку из-под газировки, торопливо сунула в карман шортов, распрямилась и…
Глаза. Те самые, золотистые. Чудесные. И не менее чудесное всё остальное. Такое, что хотелось … нет, не тискать, как котёнка, от которого зашкаливает внутренний измеритель мимимишности, как сейчас модно говорить. Даже не гладить. Просто прикоснуться, чтобы убедиться, что не исчезнет. Просто зарядиться каким-то счастьем без всякого повода. Вот оно какое, настоящее диво. Потягивающееся. С улыбающейся мордочкой. С изящными лапками. С чуткими торчащими ушками. С искрящейся перламутровой шубкой, где тона переливаются от серого, через фиолетовый и жемчужный – к небесно-синему. С пушистым хвостом…
Лис, настороженно сидящий у окаймлённого щёткой травы провала под выворотнем. Такой красивый, необыкновенный, настоящий. Сразу вылетело из головы всё – и обида на девчонок, и злость на весь мир, и даже стёртая пятка на радостях перестала саднить! А какие-то лисьи