Оставить подружек, оставить старую ворчливую няньку Весту, растившую ее, будто родную дочь, оставить отца без единой родной души, под пятой неприятеля… Сердце Малены обливалось кровью при мыслях об этом.
Но от судьбы не убежишь.
Пришла, кряхтя и охая, Веста, затеплила по всей светелке лучины, зажгла свечу на алтаре. С тяжелым сердцем Малена разбудила Либушу.
Отцу позволили выйти, чтобы проводить их в дорогу. Рук ему не связывали, но меч не вернули, а за спиной у него маячили двое недовольных кифийцев, зевающих в обе глотки. При взгляде на отца у Малены вновь сжалось сердце: за одну ночь он словно постарел на десяток лет. В темных некогда волосах прибавилось седины, глаза ввалились, вокруг рта залегли глубокие горькие складки. Он старался держаться с достоинством, гордо выпрямив спину, но Малена видела: это давалось ему нелегко.
Обняв отца, она приникла щекой к его груди.
– Поищи в соломе: я велел спрятать в телеге нож и твой старый лук. Без нужды не трогай, но если погибель заглянет в глаза, дорого продай свою жизнь, дочь.
Малена, сглотнув, кивнула.
– Обещаю.
– Веста сказала, туман-травы у тебя осталось мало. Если сумеешь, уговори желтоглазого свернуть с пути, у дальних холмов загляни к старой Йодже, помнишь?
– Помню.
– Доберешься до Кифии – подай весть с провожатыми, утешь отцовское сердце.
– Доберусь и все сделаю, не тужи по мне.
– Коли сможешь – будь счастлива, дочь.
– И ты… береги себя, отец. Не перечь князю Велигору, пусть себе воюет дальше, а ты земли маравские оберегай, княжича защищай. А Велигор… буду всем богам молиться, чтобы сгинул он там, за морем, и никогда больше не вернулся.
Отец не проронил ни слова, напоследок порывисто прижал ее к себе и отстранил, словно отрывая от сердца. Малена, стараясь задушить в горле непрошеные слезы, еще раз кивнула и поспешила к телеге, где уже ждала ее Либуша.
Наемник с янтарными глазами шагнул навстречу и вдруг опустился на колено, протягивая сцепленные в замок руки.
– Прошу, моя госпожа.
Малена озадаченно вскинула бровь, но в следующий миг ощутила жар на щеках – так чудно он решил ей помочь взобраться на телегу. Первой мыслью было сделать вид, будто его здесь нет, но затем проснулось неразумное, детское желание хоть на ком-то выместить обиду. Приподняв подол платья, она ступила одной ногой на колено наемника, стараясь нажать побольнее, а другой – на подставленные горстью ладони.