— Неважно, — поморщился пилот, явно досадуя на себя за излишнюю разговорчивость. — Не волнуйся, Богдан надёжный, на него можно положиться. Теперь вот нелюдимый и неразговорчивый, так что весело с ним не будет, но опасаться точно нечего. И спец классный, даже почти гений, с работой проблем не будет.
— Спасибо! — закруглила я разговор и пошла в стыковочный коридор, чтобы не задерживать старт ещё дольше.
Сказанное Стивом давало повод для осторожного оптимизма. Неправильно и даже глупо верить на слово человеку, которого видишь первый раз в жизни, но причин не верить ему сейчас я тоже не видела, тем более определение он подобрал самое лучшее из возможных: «надёжный». Это «хорошего» или там «классного» можно понимать по-разному, а надёжность — вещь достаточно объективная. Ну поскучаю неделю наедине с собственной шимкой, игрушками, фильмами и книжками, невелика проблема! Я же по делу лечу, а не в отпуск, так что веселья никто не обещал, и лучше так, чем безграмотный весёлый напарник, который что-нибудь сломает или подведёт в самый ответственный момент.
Катер был вместительным и какого-то специфического назначения вроде десантного, а не чисто транспортного, ну или просто мне транспортники с такой обстановкой не попадались: два кресла для экипажа впереди, дальше свободное пространство для груза и два ряда сидений вдоль стен. Посередине сейчас стояло несколько небольших ящиков, закреплённых на полу тонкой сеткой, похожей на паутину. Когда мы с пилотом вошли, штурман прилаживал под неё мой багаж, а Вжик уже занял место в конце одного из рядов.
Я задумчиво глянула на него, вздохнула и плюхнулась на противоположной стороне, подальше от программиста. Не стоит навязываться человеку, когда он так демонстративно не желает общаться.
Почти три часа пути до нужного астероида я дремала, вытянувшись поперёк сидений и подложив под голову рюкзак. Заснуть полноценно не получалось, было слишком неудобно и гравитационные компенсаторы слегка барахлили, то и дело меняя силу тяжести. Не сильно, но спокойно спать при этих перепадах у меня не получалось, но и бодрствовать уже не осталось сил. Хотя нет ничего хуже такой вот рваной полудрёмы: в ней мне постоянно снится какая-то суетливая ерунда.
Вот и сейчас я бежала длинными прыжками вверх по широкому пологому лунному кратеру, поднимая ногами облачка пыли, — то ли за кем-то, то ли от кого-то. Потом на очередном прыжке вдруг оторвалась от поверхности и полетела в открытый космос, нелепо болтая руками и задыхаясь от ужаса — и очнулась, ощущая неприятную сосущую пустоту под рёбрами и бешеный стук сердца.