Кровь хлестанула такой струей, что залила все вокруг: и женщину, и телегу, и самого татарина, вопль которого перешел в хрип и бульканье.
Дальше Федор Васильевич и Федька действовали почти без противоречий. Федька поддел ногой конец кола, упертый в землю, и татарин завалился на спину. Он еще дергался, но всем было как-то не до него. Женщина, всхлипывая и охая, сползла с телеги. Когда она повернулась, оправив окровавленную рубаху, Федор Васильевич ужаснулся огромному синяку, обезобразившему ее красивое лицо. Однако, разглядывать что-либо просто не было времени. Глаза, как и руки, и ноги, и прочие части тела подчинялись исключительно Федьке. Федор Васильевич, к стыду своему, на обстановку просто не успевал реагировать. И посоветовать-то ничего не мог, потому что сам в такой ситуации ни разу не был. Но, насколько он мог судить, Федька все делал правильно.
Во-первых, он послал мать за сестрой, которая пряталась где-то в землянке (Федор Васильевич только сейчас понял, что строение, где он осознал себя, является полуземлянкой и представляет собой врытый в землю сруб, крытый дерном). Во-вторых, он схватил под уздцы татарскую лошадку, довольно индифферентно взирающую на то, как негуманно разделались с ее всадником, и когда та попробовала заартачиться, по-хозяйски дал ей между ушей, одновременно дернув за узду. Лошадка, видимо, решила не связываться и притихла. И, в-третьих, он быстро, не чинясь, обобрал татарина, сняв с него саблю, драный халат, засаленный малахай, отороченный мехом лисицы, и мягкие сапоги. Все это добро он взгромоздил на лошадь.
- Скорейше давайте! – прикрикнул он громким шепотом в сторону землянки.
Оттуда немедленно выбежала мать с узлом в одной руке. Другой она тащила за собой маленькую всхлипывающую девчонку. Федор Васильевич тут же остро ее пожалел, чем вогнал в недолгий ступор Федьку. Но тот отошел быстро и опять взял бразды в свои руки.
- Задами! Быстро! – скомандовал он.
Мать с плачем бросилась было к лежащему мужику, но Федька был неумолим, и Федор Васильевич целиком его в этом поддерживал.
Странно было, что за женщиной корова пошла как миленькая. Федька, держа под уздцы дополнительно навьюченную узлом лошадку, двигался первым. Следом мать вела за руку маленькую Машку и корову за веревку, привязанную к рогам. Корова попыталась было мычать, но получила по рогам и обиженно заткнулась.