— Когда начнешь, не думай! – инструктировал ее Вася по пути в больницу. — Мы не знаем, что именно надо делать, поэтому доверься интуиции и смело действуй!
«Мысли – прочь! Пустота, останься!».
Алиса закрыла глаза и принялась напевать. Она отключилась от внешнего мира. В ее голове не было ни единой мысли. В душе она не оставила места сомнению. Она вообразила себя хюльдрой, созидающей силой, созданной самой природой и заключенной в человеческое тело.
«Так пусть же сила поделится надвое и займет два сосуда!».
Кожа сестры под ее ладонями вспыхнула огнем. Алиса тихо вскрикнула, но рук не отняла и даже не открыла глаз, лишь бросила напевать. Она почувствовала вдруг, как через пальцы утекает ее собственная жизнь, а на смену ей приходит нечто ужасное: тьма, пустота, гниение.
Алиса усилием воли подавила панику. Ей стало трудно дышать. Она делала глубокие вдохи, но это не помогало. Ее горло, бронхи и легкие словно сжались в маленький липкий бесполезный комочек. Из ее груди вырывались хрипы, а кишки будто намотало на колючую проволоку. Алиса почувствовала, как ее мышцы разом ослабли. Шея больше не могла служить поддержкой голове, а позвоночник не мог удерживать тело прямо. Ее колени подогнулись, и Алиса упала на пол, оторвав ладони от тела своей сестры.
Всё, что она могла – это прочувствовать Анфисино тело как свое: ее слабость, ее боль, ее удушье. Больше ничего!
Алиса с трудом поднялась на ноги и, позабыв про свою сумку, шатаясь, дошла до туалета. Там ее вывернуло наизнанку.
Ее лихорадило и рвало желчью и чем-то мерзким, похожим на сгустки черной слизи. Когда не осталось сил даже на то, чтобы просто стоять над унитазом, Алиса сползла на пол и разрыдалась.
Она не знала, сколько времени провела в туалете, бессильно прислонившись к холодному фаянсу и уставившись на приоткрытую дверь в палату. Рыдания закончились так же внезапно, как и начались, и только чувство вины за то, что она не смогла помочь сестре и оправдать Васиных надежд, медленно убивало ее, придавив к кафельному полу. Алиса глубоко дышала больничным воздухом, пропитанным запахами мочи, антисептика и страданий, и не могла прийти в себя. На нее напало странное отупение, ее глаза будто заслонило пеленой, а уши заложило ватой, но она все же услышала, как ее племянник вернулся в палату. Вася был один. Его отец, похоже, потерялся где-то в больнице.