- Ты ведь послушная девочка? - Майер выдохнул мне в самое ухо, когда его рука уже шарила у меня под форменной юбкой.
Я никогда не была послушной девочкой. Я пачкала белые гольфы, теряла банты, любовно повязанные мамой, дралась с мальчишками, что воровали яблоки из нашего сада, прогуливала уроки и курила.
Но здесь я просто оцепенела. Единственное, что помню — белье на кровати было в полоску.
Потом я прочитала, что это оцепенение — это такой защитный механизм. Что оцепеневшие тоже выживают, как и те, кому удалось убежать или побороть опасность. И если в животном мире цепенеть бесполезно, то в человеческом у тебя есть шанс выжить. Выжившие жертвы маньяков и насильников — те, кто был им абсолютно покорен.
Плохие оценки просто исчезли из журнала на следующее утро. Я больше никогда не отвечала у доски, но стала круглой отличницей по истории. Дополнительные занятия, по утверждению Майера, шли мне на пользу.
Он велел приходить к нему в понедельник, четверг и на выходных. Сначала на час, потом на два. Через два месяца он просил меня оставаться на ночь, хотя в соседней комнате спала его жена.
- Ты ведь никому не скажешь? Ты же послушная девочка? - спрашивал он каждое утро.
Кому я могла сказать?
Каждый вечер пятницы, среды и воскресенья меня рвало по несколько часов кряду. Баба Маня, которая по-прежнему забирала самогон, который я по-прежнему варила, однажды застала меня, скрючившуюся над унитазом.
- Ты не беременная ли часом, Сашук? Ох, не доглядела я, пизда старая…
- Со мной все в порядке, - огрызнулась я.
Физически со мной и правда было все в порядке. С головой, однако, становилось все хуже и хуже. Моя душевная спячка захватила всю мою жизнь. Я не понимала, о чем со мной говорят люди, на остальных уроках таращилась в окно невидящим взглядом — но, несмотря на это, плохих оценок мне не ставили — а дома падала в постель и засыпала. Вставала, только чтобы поблевать перед очередным свиданием, а после — оттереть все тело жесткой щеткой. Я чувствовал себя грязной. Каждая часть моего тела, к которой он прикасался, была осквернена. Мне казалось, что я плохо пахну, и все вокруг это чувствуют и обходят меня стороной. Ученики и правда смекнули, когда у меня перестали появляться двойки и тройки. Учителя тоже шептались, что Майер нашел себе очередную фаворитку, и сочувствовали Людмиле Аароновне.